Линкор «Шарнхорст» - [10]

Простое, дружеское письмо Гертруды оказалось искрой, вызвавшей целое пламя. Они сразу же влюбились друг в друга.

«Мы как будто были знакомы всю жизнь. Так иногда бывает. Некоторые люди сразу вызывают у вас сильное чувство, что и случилось с нами. Все произошло просто и внезапно».

Как Генрих, так и Гертруда были воспитаны строго. Поэтому, встречаясь, им приходилось быть осторожными — исключением были прогулки вечером у реки Лан. Они держали друг друга за руки, обнимались и украдкой целовались.

«Был один из последних вечеров, который мы проводили вместе. Я спросила его, где он служит.

Он сказал: „Мне запрещается об этом говорить“.

Но я настаивала. „Я должна знать. Я должна знать, где ты находишься“.

Он на мгновение задумался, а потом выпалил: „Тирпиц“.

Я не поняла, о чем речь. „А Тирпиц — это где?“ — спросила я.

„Тирпиц“ — это военный корабль, — ответил он. — Сейчас он находится далеко на севере. А я — писарь при штабе адмирала».

Всю осень страстные письма продолжали курсировать между Гисеном и Каа-фьордом в северной части Норвегии. На военно-морской базе пока все было спокойно. На флагманском корабле шел ремонт. Многие моряки получили отпуска или были отправлены в Германию, на курсы повышения квалификации. Генрих, как один из немногих моряков, ранее обучавшихся в коммерческой школе, подал заявление в морской колледж во Франкфурте и был принят. Именно поэтому Гертруда была так счастлива и полна надежд. Она уже могла закончить обучение и поискать самостоятельную работу как ювелир в том же городе, так что они могли бы провести остаток зимы вместе. Это была бы первая зима их совместной жизни после того, как они полюбили друг друга. Оставалось только выполнить некоторые формальности. Окончательное решение надо было принимать вскоре после Нового года. Быстро приближалось Рождество, но Гертруда была согласна ждать, пока все не будет официально улажено.

«Ты подарила мне свою красоту, любовь и веру в прекрасную будущую жизнь вместе. Я всегда буду верен тебе»,

— писал Генрих.

Между тем военные действия становились все ожесточеннее. Гертруде война казалась жестокой и бессмысленной. Она жила только мыслями о Генрихе. Проходил день за днем, однако она давно поняла и прочувствовала в глубине души, что превыше всего любовь, и только ради нее стоило жить.

Глава 4 ОПЕРАЦИЯ «ОСТФРОНТ»

«ВОЛЬФШАНЦЕ», ВОСТОЧНАЯ ПРУССИЯ, 1 ЯНВАРЯ 1943 ГОДА.

Ярость Адольфа Гитлера была беспредельна. Его тщедушное тело трясло. Он шумно и бессвязно разглагольствовал и стучал кулаками по столу. Он встретил Новый год в хорошем настроении, несмотря на то, что из Сталинграда поступали все более мрачные сообщения — приближался полный разгром Шестой армии фон Паулюса. Высокопоставленным нацистским бонзам и высшим генералам, которые приехали в Растенбург, чтобы поздравить фюрера с Новым годом, он с воодушевлением сообщил, что их ждет приятный сюрприз. Рано утром карманный линкор «Лютцов» и тяжелый крейсер «Хиппер», в сопровождении шести эсминцев, атаковали слабо прикрытый конвой на расстоянии 50 миль к югу от острова Медвежий. В воспаленном воображении Гитлера Северная Норвегия по-прежнему представлялась местом, где решается исход войны. Он считал, что союзники откроют второй фронт именно на Севере и что именно здесь произойдет решающее сражение. Поэтому он лично следил за подготовкой операции «Регенбоген» («Радуга») и требовал, чтобы его держали в курсе всех событий.

Хорошее настроение Гитлера объяснялось полученными им сообщениями о ходе операции. Еще в 9.30 командир боевой группы вице-адмирал Оскар Кумметц доложил о том, что «вступил в бой с конвоем». Через два часа прислал новое сообщение, в котором говорилось, что вблизи от торговых судов английских крейсеров нет.

Командир подводной лодки U-354 капитан-лейтенант Карл-Хайнц Хербшлеб наблюдал за боем через перископ, арктическое небо, черное, как тушь, периодически озарялось вспышками от выстрелов тяжелых орудий. В 11.45 он дал радиограмму:

«СУДЯ ПО ТОМУ, ЧТО Я ВИЖУ, СРАЖЕНИЕ ДОСТИГЛО ПИКА. ВОКРУГ СПЛОШНОЕ ЗАРЕВО».

В ставке Гитлера «Вольфшанце» (Wolfsschanze — «Волчье логово»), расположенной в глубине прусских лесов, оба полученных сигнала могли истолковать только так, что Кумметц уже завершает уничтожение конвоя. Это предвещало громкую победу, о которой Гитлер намеревался сообщить немецкому народу в ознаменование Нового года.

Однако по мере приближения ночи Гитлер начал испытывать все усиливавшуюся тревогу. Радиограмм больше не было, и казалось, что над Ледовитым океаном нависла завеса молчания. Офицер связи Кригсмарине вице-адмирал Теодор Кранке делал все, чтобы успокоить терявшего терпение фюрера.

«Кумметц наверное объявил режим радиомолчания в эфире, чтобы не выдавать свое местоположение,

— говорил он. —

В районе могут оказаться сильные морские соединения противника. Как только он доберется до берега и окажется в безопасности, мы наверняка получим хорошие новости».

Однако этого было недостаточно, чтобы успокоить Гитлера. Вместо того чтобы отправиться спать, он беспокойно ходил взад и вперед в своем кабинете. Рано утром агентство «Рейтер» опубликовало лаконичное заявление Адмиралтейства о том, что немецкая атака отбита, а конвой благополучно прибыл в Мурманск. Сдерживавшаяся до этого ярость Гитлера выплеснулась наружу. Он тут же сорвал злость на подвернувшемся под руку Кранке и потребовал немедленного и исчерпывающего объяснения. Он кричал, что больше не доверяет своим адмиралам и что они умышленно скрывают правду от него.