Линкольн - [13]

С огромным трудом «Долговязой девятке» во главе с Линкольном удалось провести через собрание и проект перенесения столицы в Спрингфилд. Был один драматический момент, когда собрание большинством в один голос решило отложить рассмотрение этого вопроса. Ночью Линкольн созвал своих друзей на совещание и каждому из них дал поручение. В течение всей ночи, несмотря на сильную метель, они ходили по домам депутатов законодательного собрания, уговаривали, заключали сделки. В результате делегаты Сэнгамона все-таки добились своего — Спрингфилд стал столицей Иллинойса.

За три дня до закрытия сессии Линкольн выступил с весьма важным и знаменательным для него заявлением. Дело касалось проблемы рабства.

В южных штатах законы запрещали выступать против рабства, агитаторов ловили и вешали. Три миллиона негров-рабов, насчитывавшихся в южных штатах, представляли собой домашний скот, оценивавшийся более чем в миллиард долларов. Вопрос об отношении к рабству раскалывал страну на два лагеря, этот спор возникал внутри политических партий, внутри церкви, ссорил компаньонов по делу и членов одной семьи.

Через всю страну, от рабовладельческих штатов через северные штаты, где рабства не было, и вплоть до канадской границы, протянулась Подпольная дорога. Борцы против рабства скрывали беглецов негров у себя в доме, в погребе или в амбаре; ночью или днем, спрятав беглеца в повозке под сеном, они доставляли его до следующей «станции» Подпольной дороги. Рабовладельцы отправлялись на север охотиться на беглых рабов, часто появлялись они и в Иллинойсе. Бандиты, маскировавшиеся под охотников за беглыми неграми, похищали в Южном Иллинойсе свободных негров, увозили на юг и продавали там. Губернатор Иллинойса представил записку, подтверждавшуюся приложенными к ней материалами из шести других штатов, в которой обращал внимание на то, что вопрос о рабстве становится весьма жгучим.

В свете этих событий Линкольн мог понять своих коллег, когда они приняли резолюцию, в которой заявляли: «Мы решительно протестуем против создания обществ, выступающих за отмену рабства… право на владение рабами гарантировано рабовладельческим штатам Федеральной конституцией, и они не могут быть лишены этого права без их согласия…»

Но Линкольн голосовал против этой резолюции, к нему присоединились только лишь пять членов законодательного собрания, в том числе Дан Стоун, янки, окончивший Миддлбурский колледж, адвокат, приехавший в Спрингфилд в 1833 году. Линкольн и Стоун опубликовали свой протест в выражениях спокойных, но не оставлявших места для кривотолков:

«Мы, нижеподписавшиеся, выражаем свой протест против резолюций, принятых обеими палатами законодательного собрания на настоящей сессии по вопросу о рабстве.

Мы считаем, что институт рабства зиждется на несправедливости и политически вреден; однако распространение аболиционистских доктрин ведет скорее к укреплению, нежели к ослаблению этого зла.

Мы считаем, что конгресс Соединенных Штатов согласно конституции не имеет права вмешиваться в вопрос о рабстве в отдельных штатах.

Мы считаем, что конгресс Соединенных Штатов имеет право согласно конституции отменить рабство в округе Колумбия, но это право не может быть применено иначе, как по требованию населения указанного округа.

Расхождения между данной точкой зрения и точкой зрения упомянутых резолюций и послужили причиной данного протеста».

Один из членов «Долговязой девятки», Роберт Уилсон из деревни Афины, писал о Линкольне, что в нем было какое-то особое своеобразие, «зачастую он удивлял нас». Он казался прирожденным политиком. «Мы подчинялись, — писал Уилсон, — его руководству, но сам он никому не подчинялся. Можно даже сказать, что он думал за нас. Он вызывал уважение, хотя был небрежен и неряшлив… Несмотря на свою бедность, он был независим».

В Спрингфилде Линкольн прочел комплименты в свой адрес в местных газетах, а на банкете, где он в составе «Долговязой девятки» сидел в обществе еще 60 гостей, он услышал тост: «За Авраама Линкольна, который оправдал надежды своих друзей и разрушил ожидания своих врагов».

В апреле он упаковал свои вещи, чтобы покинуть Нью-Сейлем, куда шесть лет назад его, как он сам говорил, забросило, «как щепку речным потоком». Теперь он уезжал отсюда адвокатом, членом законодательного собрания штата, лидером местных вигов. Эта деревушка на вершине холма, которая фактически уже стала городом, в свое время приютила его, здесь он оставлял множество людей, которые навсегда останутся дороги ему. Немало горьких часов пришлось ему здесь пережить, но радостных было все-таки больше. Здесь он ощупью выбирался из мрака и искал свет образования. Здесь газеты, книги, математика, право, пути людей, сама жизнь — все приобрело для него новое значение.

4. Адвокат в Спрингфилде

В 1837 году в Спрингфилде насчитывалось 1 400 человек населения, и он снабжал восемнадцатитысячное население графства продовольствием, сельскохозяйственными машинами, бакалейными товарами, покупая, в свою очередь, зерно, свинину и другие сельскохозяйственные продукты. В городе было 19 галантерейных магазинов, универсальные магазины, 6 церквей, 11 адвокатов и 18 врачей. Жены фермеров, обычно ходившие босиком, отправляясь в город, надевали туфли, мужчины сменяли свои мокасины на сапоги из сыромятной кожи или ботинки. Таким, уже вполне цивилизованным городом, увидел Спрингфилд двадцативосьмилетний Авраам Линкольн, когда 15 апреля 1837 года он приехал сюда.