«Линкольн» для адвоката - [7]

– Знакомый кто звонил? – спросил я.

– Да. Глория Дейтон из «Твин-Тауэрс».

Я содрогнулся. «Твин-Тауэрс» – главная тюрьма города. В одной башне содержались женщины, в другой – мужчины. Глория Дейтон была дорогой проституткой, которая время от времени нуждалась в моих адвокатских услугах. Первый раз я представлял ее как минимум десять лет назад, когда она выглядела намного моложе, не употребляла наркотики и в глазах ее светилась жизнь. Сейчас я занимался ею, так сказать, на общественных началах. Я никогда не брал с нее денег. Просто старался убедить ее бросить такую жизнь.

– Когда ее арестовали?

– Сегодня ночью. Или, вернее, утром. Первая явка в суд назначена на сегодня, после обеда.

– Не знаю, успею ли я с этим ван-нуйсским делом.

– Есть небольшая проблема. Помимо обычных обвинений, еще хранение кокаина.

Я знал, что Глория искала клиентов исключительно через Интернет, где она регистрировалась на многочисленных вебсайтах как Глори Дейз.[6] Она не стояла на панели и не ошивалась по барам. Если ее арестовывали, то обычно из-за того, что находящемуся под прикрытием офицеру полиции нравов удавалось обмануть ее систему проверки и назначить свидание. То, что при этом у нее оказался при себе кокаин, означало, что Глория опустилась еще ниже или это полицейская подстава.

– Ладно, если она опять позвонит, скажи, что я постараюсь приехать. А если у меня не получится, то я попрошу кого-нибудь этим заняться. Ты не позвонишь в суд, чтобы уточнить время слушаний?

– Я как раз этим занималась. Но, Микки, когда ты наконец скажешь ей, что помогаешь в последний раз?

– Не знаю. Может, сегодня. Что там еще?

– А разве для одного дня не достаточно?

– Пожалуй, да.

Мы еще немного поболтали о моем расписании на эту неделю, и я раскрыл свой лэптоп на откидном столике, чтобы сверить ее календарь с моим. У меня было назначено по паре слушаний на каждое утро, а на четверг – судебный процесс на весь день. Все эти дела имели отношение к наркотикам, а клиенты проживали в южной части города. Мой хлеб с маслом. В конце разговора я сказал Лорне, что перезвоню ей после ван-нуйсского слушания, чтобы известить, как продвинулось дело Руле.

– И последнее. Ты упомянула, что компания, где работает Руле, занимается эксклюзивной недвижимостью, так?

– Да. Все его сделки – на семизначные суммы, а иногда даже восьмизначные. Хомби-Хиллз, Бель-Эйр – такого типа жилье.

Про себя я отметил, что общественное положение Руле могло бы сделать его объектом интереса со стороны средств массовой информации.

– Слушай, а почему бы тебе не натравить на это Стикса?

– Ты серьезно?

– Да, возможно, это будет нам на руку.

– Сделаю.

– Созвонимся позже.

Когда я захлопнул телефон, мы ехали по автостраде долины Антилоп, направляясь на юг. Времени оставалось достаточно, я вполне успевал в Ван-Нуйс к тому моменту, когда Руле впервые предстанет перед судом. Я позвонил Фернандо Валенсуэле, чтобы поставить его в известность.

– Отлично, – ответил поручитель. – Тогда я жду тебя там.

Во время разговора я увидел, как мимо проехали два мотоциклиста в черных кожаных жилетах, на их спинах были нашивки с изображением черепа и нимба.

– Что-нибудь еще? – спросил я.

– Да, есть еще кое-что, о чем, вероятно, я должен тебе сообщить, – сказал Валенсуэла. – Я тут узнавал в суде насчет первой явки и выяснил, что дело было передано прокурору Мэгги Макфиерс. Не знаю, станет ли это для тебя проблемой.

Мэгги Макфиерс,[7] она же Маргарет Макферсон, являлась одним из самых жестких и несговорчивых – воистину свирепых – помощников окружного прокурора при ван-нуйсском суде. Она также, по странному совпадению, являлась первой из двух моих бывших жен.

– Проблемы будут не у меня, а у нее, – без колебаний ответил я.

Дело в том, что обвиняемый имеет право выбрать угодного ему защитника. И если возникает конфликт интересов между защитником и обвинителем, именно обвинитель должен отступиться. Я знал: Мэгги меня обвинит, что от нее уплывет дело, которое вполне может оказаться громким, – но тут уж я ничем не мог помочь. Такое случалось и раньше. В моем ноутбуке до сих пор хранилось ходатайство о ее отстранении, когда наши дорожки вот так же пересеклись. В случае необходимости мне останется только заменить в тексте имя подзащитного и заново распечатать документ. Мне лучше остаться, ей лучше уйти.

Мотоциклисты уже ехали перед нами. Я обернулся и посмотрел назад. Там, вслед за машиной, двигалось еще три «харлея».

– Впрочем, ты ведь знаешь, то это значит? – спросил я.

– Нет, а что?

– Она будет выступать против освобождения под залог. Она всегда так делает, когда жертва преступления – женщина.

– Черт, а она может этого добиться? Я рассчитываю на приличный куш, дружище.

– Не знаю. Ты говорил, что у парня такая семья да еще Доббс. Может, что-нибудь из этого выйдет. Посмотрим.

– Черт!

Валенсуэла понимал, что у него из-под носа уплывает редкая возможность поживиться.

– Увидимся на месте, Вэл.

Я закрыл телефон и посмотрел через спинку сиденья, на Эрла.

– Давно с нами этот эскорт?..

– Только что подъехали, – сказал Эрл. – Хотите, чтобы я что-нибудь сделал?

– Давай узнаем, что им…