Линия жизни - [69]

Орджоникидзевское троллейбусное депо предполагалось запустить в эксплуатацию к концу года, и прошёл слух, что под это дело для работников нового подразделения будет выделено несколько квартир. Естественно, я не мог не ухватиться за такую возможность и попросил Володю Сергеева рекомендовать меня. Он обещал, хоть и без энтузиазма.

Близился Новый Год, а вместе с ним – сессия. Я получил учебный отпуск и сидел дома – готовился к экзаменам. Вдруг открывается дверь – на пороге незнакомец, как оказалось позже – директор Орджоникидзевского депо Сычёв Геннадий Александрович. Сказал, что приехал за мной, так как решается вопрос моего перевода в новое депо, но перед этим необходимо прояснить кое-что на прежнем месте работы.

Впоследствии Геннадий Александрович не раз рассказывал о том впечатлении, которое произвело на него наше жилище: посреди комнаты на раскладушке – больная бабушка, сбоку – детская кроватка с младенцем, на диване – я, обложившийся конспектами. И совершенно некуда ступить!

По дороге в Октябрьское депо мы пообщались и познакомились поближе, но о причине столь экстренного вызова Сычёв так ничего и не сказал. По прибытии прямым ходом направились в кабинет к начальству, где нас уже с нетерпением ждали директор Толыпин Владимир Митрофанович и председатель партийной организации, без которого в те времена ни один вопрос не решался, а тем более такой, с каким обратились ко мне: «Ты, Погадаев, говорил, что уволишься, как только получишь квартиру?» Я честно сказал, что не помню такого, что даже если я когда-то что-то и говорил, это не имеет никакого значения, поскольку увольняться я не собираюсь. И тут началось то, для чего невозможно подобрать цензурного выражения…

Сычёв сидел со смущённым выражением лица, было заметно, что ему страшно неудобно за весь этот балаган…

И вдруг я вспомнил.

Как-то раз в курилке, где обсуждали перспективы в связи с открытием нового депо, мужики начали подначивать меня: «Вот закончишь ты СИНХ, да ещё самый крутой факультет, на который хрен поступишь! Сколько лет учиться-то? Ше-е-есть?! А специальность какую получишь? Инженер-механик торгового оборудования. Да с такой специальностью хоть директором ресторана, хоть заведующим магазином. Хоть базой руководить, хоть рынком. На дефиците сидеть, на нас дураков поплёвывать. А ты в ТТУ работать собрался: до пенсии гайки крутить!» Короче, достали они меня, и я, чтоб отбиться от наездов, выдал: «Вот перейду в то депо, получу квартиру, а как окончу институт – уволюсь». Брякнул так и забыл, тем более что уходить-то никуда не собирался. Естественно, и разговор, которому не придал никакого значения, давно из головы выбросил, а вот теперь вспомнил.

Накатило давно забытое ощущение мандража, который охватывал меня перед боем во время соревнований: вибрировал каждый нерв.

Наконец для проведения очной ставки пригласили и возмутителя спокойствия. Им оказался Третьяков Николай Семёнович, которого я так усердно напитывал знаниями об устройстве троллейбуса.

После того, как он, опустив глаза долу, буркнул: «Говорил, что уволится, как только получит квартиру», – я вскочил и выпалил, что сам поеду к начальнику ТТУ Диденко Василию Александровичу и сам всё объясню.

Несмотря на то, что рабочий день давно уже закончился, в Управлении, которое тогда размещалось на пятом этаже Горисполкома, в связи с предстоящими событиями никто и не думал расходиться. Вот туда я и прибыл в сопровождении Сычёва, который, как самое заинтересованное лицо, должен был проследить за тем, чтоб я не смог соврать или как-то исказить информацию, полученную от доносителя, в свою пользу.

В приёмной Управления жизнь била ключом: руководители подразделений входили в кабинет начальства и, спустя некоторое время, покидали его, вдохновлённые на новые трудовые свершения. Неожиданно из дверей кабинета вышел главный инженер ТТУ Васильев Александр Андреевич, которого я до этого видел всего несколько раз во время его приездов в депо.

– А вы что тут делаете?– поднял он на Сычёва удивлённый взгляд. Геннадий Александрович попытался вкратце изложить ситуацию.

Услышав мою фамилию, Васильев пригласил нас для разговора к себе, пояснив, что к Диденко сегодня попасть вряд ли получится: ему просто не до нас.

В ходе последующего разговора стало ясно, что Александр Андреевич уже кое-что обо мне знает, причём, знает хорошее – это была характеристика, которую дал мне Володя Сергеев. Выслушав мою исповедь, он рассмеялся и, обратившись к Сычёву, спросил: «А ты зачем его привёл?»

Тот растерялся и для чего-то начал объяснять, что сам ничего пока решать не может, так как приказа на назначение его начальником депо ещё нет…

Не дослушав, Васильев повернул голову ко мне:

–У тебя ведь началась сессия? – как ни странно, он и об этом знал. – Давай езжай домой, учи уроки и успокойся. Ты ведь не думаешь увольняться, как я понял.

– Я не могу уйти! Я должен обязательно сказать Диденко тоже – я обещал Толыпину! – голос дрожал от волнения.

Васильев, видимо, понимая моё состояние, хмыкнул:

– Ну ладно, подождите здесь. Попробую, чтоб Диденко вас принял.

Через несколько минут мы втроём стояли в кабинете начальника ТТУ, где я снова повторил всё то, что до этого говорил Толыпину и Васильеву. Василий Александрович посмотрел на Сычёва и неторопливо произнёс: