Линия Маннергейма - [8]

На работе отрицательные качества стали превращаться в плюсы. Умение долго молчать и ходить кругами около нужной темы оказалось ценным преимуществом опера Рядового. Его уважали коллеги и ценило начальство. Стали подходить и чины. В общем и целом, не считая разных частностей, он был доволен судьбой.

Ничем не примечательное дело о драке с поножовщиной между подростками положило конец его карьере. Там не было никаких неясностей, всех задержали по горячим следам и допросили. Растерянные подростки давали сбивчивые показания, но в целом картина была ясна.

Путаница началась после того, как пострадавший от ножевого ранения парень умер в больнице. Все основные свидетели дружно отказались от своих показаний и принялись переводить стрелки на мальчишку, который появился на месте позже всех. С этим Василий Петрович уж как-нибудь разобрался бы, но начальство, раньше не проявлявшее особого интереса к делу, стало вдруг оказывать на него давление, всячески намекая, какой вариант расследования предпочтительнее.

Тут уж его внутренний голос не просто заговорил, а прямо-таки заорал, причем сплошь в нецензурных выражениях. И Василий уперся. Вначале пытался доказать что-то законно, а потом, когда дело зашло в тупик, попер против всех. Выиграть ему конечно же не удалось. Он ругался на совещаниях, спорил с начальством, угрожал свидетелям, чтобы отстоять невиновного.

Парнишку, как ни странно, он все-таки отстоял, а вот себя не смог.

Из органов его выгнали по первому же формальному поводу. Внутренне готовый к подобному, Василий тем не менее ушел в запой на третий же день вынужденного безделья… После того как его комната превратилась в руины и он двинулся «бороться с нечистью» дальше, испуганные соседи вызвали милицию. Приехавший на «скорой» врач констатировал белую горячку. Медбригада с помощью добровольцев несколько часов героически пыталась отправить его в больницу. Больше всего это напоминало попытку изловить и обезвредить взбесившееся животное какой-нибудь особо злобной породы. В итоге его взяли хитростью, в очередной раз наглядно доказав превосходство человеческого разума над миром дикой природы.

Очнулся Василий в больнице под капельницей. Рядом сидела выплакавшая все глаза мать. После долгой реабилитации, мстительно навязанной ему бывшим начальством, он вернулся в родной поселок и принялся лечиться рыбалкой. Каждый день он отправлялся на лодке не столько ловить рыбу, сколько побыть в одиночестве на природе. Неизвестно какой по счету тихий закат принес умиротворение его душе.

Через некоторое время стараниями бывших коллег Василий смог вернуться в милицию, правда, лишь в качестве участкового инспектора. Но, учитывая сомнения врачей в его полном излечении (врач, доставивший его в больницу, так и не смог простить те восемь швов, которыми залатали его голову), это было просто очередным подарком судьбы.

Работать участковым в поселке оказалось делом нехитрым. По сравнению с оперскими буднями, по которым Василий Петрович отчаянно скучал иногда, это было похоже на курорт. Происшествий в поселке практически не наблюдалось, не считая хронической кражи велосипедов – основного средства передвижения деревенских жителей. Еще на турбазе, особенно в сезон, случалось ему утихомиривать не в меру загулявших граждан, но это так, детский сад, да и только. Лучшим в местной работе была возможность разъезжать вместе с рыбнадзором и гонять браконьеров.

Охота на несанкционированных любителей половить рыбку, особенно в промышленных масштабах, велась в Ярви серьезная. Их шугали и раньше, но года три назад за это дело взялись по-настоящему.

Случилось это после того, как турбаза перешла в частные руки. Построенная еще в советские времена и давно пережившая период расцвета, турбаза «Ручьи» разделила участь всего народного хозяйства СССР. То, что не смогли растащить оставшиеся без работы поселковые жители, постепенно разрушалось и порастало травой. В доперестроечные времена практически все население Ярви работало на турбазе. Поселок, можно сказать, состоял при турбазе «Ручьи». С потерей заработка народ стал разбегаться кто куда.

И лишь недавно эта плачевная ситуация стала меняться в лучшую сторону. Один из бывших ярвинцев, у которого хорошо шли в городе дела, тот самый Вовка Семенов, долго и упорно пытался купить турбазу. После затянувшегося на несколько лет переговорного процесса ему наконец-то удалось надавить на нужные рычаги и прибрать территорию и все, что на ней осталось, в частное владение.

Поначалу поселковые злобно косились на развернувшееся строительство, но после того как переименованная в «Семеновские ручьи» (по фамилии владельца) обновленная турбаза заработала на полную катушку, местные жители смогли оценить по достоинству все преимущества русского капитализма.

У них вновь появилась работа, да и платили хорошо. Поселок из разряда вымирающих потихоньку превращался в благоустроенное место. А поскольку люди ездили на турбазу не столько отдохнуть на природе, сколько на хорошую рыбалку, то следить за тем, чтобы рыбных ресурсов в местных водоемах было достаточно, стали очень строго. Местный рыбнадзор со временем прославился на всю округу, и встречи с ним боялись пуще бандитов. Василию Петровичу погони за незадачливыми браконьерами в какой-то мере напоминали о геройских буднях уголовного розыска и позволяли немного взбодриться.