Линия Маннергейма - [7]

В итоге нашел, что искал, и, удовлетворенный исследованиями, влился в ряды нормально пьющих мужиков.

Оказалось, что присутствие сахара в крепких напитках действует на его организм как снотворное. Поэтому после изрядной дозы принятого было достаточно рюмашки-другой какого-нибудь тошнотворного ликера, чтобы он заснул крепким сном. Но ликер в их ассортименте встречался нечасто, поэтому в ход шли более привычные средства – сироп, например, или сахар, растворенный в водке. Когда Василий чувствовал, что потеря контроля близка, просто принимал находящийся под рукой сладкий «коктейль».

Сбоев у него не случалось. Система была отработана до совершенства.

До чертиков он напился единственный раз, когда его разжаловали. Произошло это, если копать глубоко, из-за доктора. И хотя самого доктора давно уже не было не только в жизни опера Рядового, но и чьей-либо еще, влияние этого удивительного человека на Васину личность оказалось столь велико, что и время было над ним не властно.

В детстве Вася хотел стать военным. Для паренька из деревни – обычное дело. Но в школе с мечтой получился конфуз. Когда на уроке говорили о разных профессиях, на вопрос «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» он по своей детской наивности ответил: «Генералом». С тех самых пор кличка «генерал Рядовой» намертво приклеилась к нему. Он переживал по этому поводу до тех пор, пока доктор не сказал: «Фамилия у тебя хорошая, зря ты ее не любишь. А что дразнятся, так это ничего, характер помогает закалять. Он тебе ох как в жизни понадобится, характер. А друзья еще гордиться будут, что учились с тобой в одном классе».

Вася поверил, как всегда, безоговорочно. Эта вера помогала пережить и постоянные подшучивания в армии: «Ну что, Рядовой с большой буквы, генералом тебе не бывать», и вообще любые насмешки над фамилией. Он к тому времени уже знал, что сможет чего-то добиться в жизни, раз доктор так сказал. Доктор не ошибался.

Последний раз Вася видел его в свои пятнадцать лет. Тот сам пришел к ним домой, а они с мальчишками в это время носились по окрестностям – были каникулы. Когда Вася узнал, что доктор просил его зайти, он, не слезая с велосипеда, покатил к дому на отшибе. Добравшись, застал у ворот черную «Волгу» – она иногда приезжала за доктором, видимо, по важному делу. Двигатель уже работал, и машина вот-вот должна была тронуться с места. Вася отчаянно замахал руками, спрыгивая на ходу с велосипеда.

Доктор высунулся из-за дверцы, увидел Васю и дал знак водителю подождать.

– У меня мало времени, – сказал он, выбравшись наружу. – Поэтому не задавай никаких вопросов.

Они отошли в сторонку. Доктор выглядел очень серьезно.

– Тебе в жизни будет нелегко. Но ты сможешь со всем справиться и все выдержишь, если будешь помнить две вещи. Первое: ты должен, когда станешь старше, научиться правильно пить. Понял? Правильно пить. И второе: тебе нельзя врать. Запомни. Никогда. Ни при каких обстоятельствах не иди на поводу у чьих-то мнений. Делай, как знаешь сам. Иначе все разрушишь.

– Разрушу? – не понял Вася. – Что?

– Потом узнаешь. Потом. Все. Прощай.

Вася стоял, озадаченный этими словами, глядя вслед уносящейся машине. Он не сообразил тогда, зачем нужно было говорить в такой спешке. Но доктор не вернулся, и Вася понял, что он хотел с ним попрощаться. Если бы удалось прийти вовремя, узнал бы гораздо больше. Он всю жизнь потом жалел. О том дне, когда все прошляпил. И с тех пор больше не подходил к велосипеду, как будто тот был в чем-то виноват. Верный друг так и пылился, заброшенный в сарае среди прочего ненужного хлама.

Василий долго думал над тем, что значит всегда быть честным. Ему не раз приходилось и приврать, и прихвастнуть, чтобы произвести впечатление. Честным по-настоящему, до конца, он был только с доктором. Но как ему соврешь – он же все насквозь видит. А с другими-то зачем? Ведь это же получается во вред себе. Если всегда и всем говорить правду, горя не оберешься. Никто и никогда так не делает. Доктор, наверное, имел в виду что-то другое. Но как теперь узнаешь – спросить уже не у кого… Приходилось кумекать самому.

Этот период мучительных раздумий совпал с началом взросления. Все считали, что у него, подростка, кардинально поменялся характер по причине возмужания, но на самом деле Вася боялся что-либо говорить, предварительно не проверив, соответствуют ли его слова тому, что он на самом деле думает. Отмалчивался до последнего и, даже припертый к стенке, никогда и ничего не говорил напрямую. Кружил вокруг ответа, боясь приблизиться к нему настолько, чтобы между ним самим и этим ответом не осталось ни малейшего зазора, щели, в которую можно ускользнуть.

В итоге это создало ему многочисленные жизненные проблемы. Его причислили к породе молчунов, которые «себе на уме», а таких любят редко, скорее остерегаются. Одноклассники отдалились от него, в армии, после того как не поступил в военное училище, ему тоже пришлось нелегко. Василий уже подумывал, что не так понял совет доктора, но тут наконец-то повезло.

Перед самым дембелем вызвали его к начальству и предложили пойти в школу милиции. Он по своей привычке не ответил ни да, ни нет, а ушел в раздумья. Через некоторое время сообразил, что в милиции тоже служба и звания, и впервые за долгое время сказал твердое «да». Это полностью совпадало с тем, чего он хотел.