Линия Маннергейма - [25]

Пес потрусил в указанное место и с наслаждением встряхнулся, но уже не так энергично. Потом вернулся назад и уставился на Леру.

– Что же ты раньше не приходил? А теперь все твои вкусности остались за дверью. Чем же мне тебя покормить? – разговаривала с собакой Лера. Никогда еще она не радовалась так ни одному живому существу.

В кладовке со съестными припасами обнаружились консервы.

– Тушенку будешь? – поинтересовалась Лера, показывая банку.

Пес завилял хвостом, показывая, что раз уж нет ничего повкуснее, то он, так и быть, согласен и на тушенку. Лера отыскала открывашку и, переложив содержимое банки в более подходящую, на ее взгляд, посуду, поставила миску перед псом. Тот самозабвенно зачавкал, выражая полнейшую удовлетворенность жизнью. Глядя на него, Лера почувствовала облегчение. Собакевич излучал такое счастье, что ей стало спокойно и весело.

– Как же тебе мало надо, псина. Вот бы мне так, – приговаривала она, поглаживая собаку. Ее рука тут же стала черной и липкой. – Ну и перемазался ты. И помыть-то тебя негде.

Пока она оглядывала комнату в поисках подходящей тряпки или завалявшейся расчески, пес продолжал уплетать тушенку. Через какое-то время, оглянувшись на внезапно притихшего пса, она увидела, что тот смотрит в сторону двери, весь напряженный, с вздыбленной на загривке шерстью. Пес зарычал, а затем залаял. Лера никогда еще не видела, чтобы Собакевич проявлял агрессию – напротив, он всегда выглядел добродушно.

– Тихо! Молчать! – шепотом приказала она и тоже уставилась на дверь.

С другой ее стороны что-то происходило. Кто-то ходил в чуланчике и явно пытался проникнуть в их убежище. «Вот капитан и добрался до меня, – с тоской подумала Лера. – Хорошо, что я закрыла дверь изнутри – ему понадобится время, чтобы расправиться с толстенным дубом. Так, у меня есть минут двадцать, надо выбираться. А как быть с Собакевичем? С собой брать? Лучше, наверно, оставить. Капитан заберет собаку. Если сможет, конечно». Она принялась бегать по комнате, на ходу хватая необходимые вещи: куртку, фонарик, телефон, отвертку. Платок, которым она собиралась вытирать Собакевича, превратился в вещмешок, она все сложила в него. «Потом разберусь, что надо, что нет, – лихорадочно соображала Лера, – главное, ничего не забыть». Пес стоял тихо около самой двери и готовился напасть на того, кто проникнет на охраняемую им территорию.

– Ладно, Собакевич, придется тебе остаться. Ты там не очень с капитаном. В смысле, не сильно его кусай. Между прочим, в доме для тебя всякие вкусности остались. Они на веранде, в пакете лежат. Так что, когда выберешься, разрешаю тебе все съесть.

Пес внимательно выслушал речь и продолжал готовиться к битве. (Что это ты меня по всяким пустякам отвлекаешь, не видишь что ли, дело серьезное.)

Лера огляделась в последний раз – не забыла ли чего, и тут за дверью послышался голос:

– Лера! Открой! Это я, Федор. Я один. Открывай или буду вышибать дверь. Ты жива вообще?

– Федор? Как ты оказался здесь? – Лера кинулась к двери, отбросив импровизированный вещмешок.

Собакевич почтительно посторонился, пропуская ее, но далеко не ушел, продолжая настороженно смотреть на опасное место. Мало ли, вдруг хозяйка ошибается и надо будет ее защищать?

Федор ворвался в комнату и с ходу заорал:

– Ты чего, совсем сбрендила? Не соображаешь, что делаешь?

– Не ори, ты что, за этим приехал? – Лера растерянно отступала назад под таким натиском.

Собакевич вынырнул откуда-то сбоку и грозно залаял на Федора.

– Фу, Собакевич! Тихо! Это свои. Свои, понимаешь? – Лера погладила пса. – Вот видишь, собаку напугал. Прекрати орать.

– Это еще что такое? Откуда собака? – продолжал кричать Федор.

Собакевич снова залаял – не понравился ему этот человек, и то, что хозяйка не позволяет его прогнать.

– Какая разница? Есть, и все. Не зли его лучше, а то он посчитает, что ты враг, и укусит. Ты нормально говорить можешь? А то выстроился свиньей – и вперед, на врага.

– Как тут успокоишься? После всего, что ты натворила. – Федор старался говорить тише, но получалось у него плохо. Голос постоянно срывался на крик. – Ты чего на звонки не отвечаешь? Я весь день тебе звоню – и никакой реакции!

– Так это ты был? А я думала, капитан меня разыскивает. Номер сменил, что ли?

– Черт, забыл совсем, что ты этот номер не знаешь. Украли телефон в командировке, новый купил, но… Не до того было. А уж как из милиции позвонили, вообще все из головы вылетело.

– Ты бы эсэмэску отправил, а то смотрю – незнакомый кто-то, побоялась. А как ты догадался, где я?

– Тоже мне, задачка. Куда ты могла еще убежать? Не на метле же улетела, в самом деле? Ты мне лучше объясни, как ты во все это вляпалась?

– Не знаю.

– Ответ неправильный. Давай сначала. Кто эта тетка, ну, гадалка, и зачем она тебе квартиру свою оставила?

– Не знаю я.

– Не знаешь чего?

– Ничего. Ни женщина эта, ни мотивы ее мне неизвестны.

– Ты хочешь сказать, что действительно незнакома с ней?

– Да.

– Не может этого быть! Наверняка она приходила в ваше издательство. Туда ведь ненормальные со всего Питера таскаются. Или скажешь, не так? Говорил же тебе…

Снова послышалось рычание. Собакевич явно был не согласен с Федором. Свои так не разговаривают. И он пытался напомнить Лере, что пора бы гнать таких своих в шею, пока он не разозлился вконец.