Линия красоты - [23]

Послышалось несколько смешков, однако Нику показалось, что последняя фраза прозвучала не к месту.

— Мы польщены присутствием на нашем празднике государственных мужей и звезд экрана, и, думаю, Тоби особенно рад тому, что многие члены правительства ее величества сочли возможным для себя приехать сюда. Моя остроумная дочь недавно заметила, что у нас, мол, «будет не вечеринка, а вечернее заседание Кабинета».

Неуверенный смех. Выждав паузу, Джеральд продолжил:

— Остается только надеяться, что осенью, когда мы встретимся в Блэкпуле, я буду играть не менее важную роль, чем за этим столом.

На этот раз засмеялись все коллеги Джеральда, даже министр внутренних дел хмуро улыбнулся из-за чашки кофе.

Рассел сказал довольно громко:

— Молодчина, Кэтрин! — и пару раз хлопнул в ладоши.

Метнув быстрый взгляд в его сторону, Джеральд продолжал:

— Итак, как вы все, думаю, уже знаете, Тоби исполняется двадцать один год. Хотел бы я преподнести тебе, Тоби, бессмертные строки Сэмюэла Джонсона, Великого Гения нашей литературы, написанные внуку по случаю его совершеннолетия, но, просматривая их прошлым вечером, вдруг, к стыду своему, обнаружил, что помню эти стихи далеко не так хорошо, как мне казалось, и, разумеется, не так, как многие из вас… — Тут Джеральд начал читать, косясь на свою карточку:

Раздавай наследство щедро,

сказал великий поэт. —

Бережливых прочь гони…

Вертопраху — дело чести,

Чтоб гулянка удалась.

Что хоромы? Что поместья?

Только сырость, пыль да грязь.

Должен заметить, совет не слишком-то подходящий для внука и племянника знаменитых банкиров, да и вообще для молодого человека, вступающего в жизнь в счастливую эпоху демократии собственников. Да и в вопросе сырости и грязи, я бы сказал, нерешительность в наше время неприемлема.

Как типично для Джеральда — не понять, что доктор Джонсон написал безжалостную сатиру!.. Пока все смеялись, Ник постарался поймать и удержать взгляд Тоби, чтобы хоть так его подбодрить. Тоби явно нервничал, видно было, что он не вслушивается в слова отца и смеется машинально, вслед за другими. Ник отвел взгляд и оглянулся вокруг. Просторное помещение напомнило ему актовый зал колледжа. Ничего удивительного: многие колледжи в Оксфорде расположены в бывших частных домах. Наверху, на галерее, ожидая следующего действия пьесы, равнодушно слушали Джеральда двое официантов, а еще выше свисала с потолка огромная, в десять футов длиной, раззолоченная люстра с плафонами-лилиями. Кэтрин заявила, что ни за что под ней не сядет; в результате весь их стол сдвинули в дальний угол холла. Если люстра упадет, подумал Ник, то прямо на Уани Уради — и вдруг почувствовал, что и вправду этого опасается.

Тем временем Джеральд перешел к обозрению жизни Тоби от рождения до сего дня. Новая мысль поразила и смутила Ника: для них, натуралов, само собой разумеется, что после двадцати одного мужчина должен подыскать себе пару — возможно, в планах Джеральда уже значится свадьба сына, возможно, ему, Нику, придется стать шафером, тоже с неизбежными речами и тостами… Какой ужас!

— В ранней юности, — продолжал Джеральд, — Тоби: а) полагал, что Енох Пауэлл — социалист; б) ухитрился спалить в камине том Гоббса; и в) свои карманные деньги тратил мгновенно, причем сам не мог объяснить, на что. Легко догадаться, что в Оксфорде он специализировался по политике, философии и экономике.

Снова раздался смех. Джеральд отлично справляется, подумалось Нику: не так-то просто удерживать внимание сытых, полупьяных и разморенных жарой гостей. Молодые люди, однокашники Ника, слушали Джеральда со скукой и неловкостью, отчасти, впрочем, напускной. Дамы реагировали живее — возможно, на них действовало пресловутое обаяние оратора. Сам Ник толком не понимал, что чувствует к Джеральду. С одной стороны, он и вправду мил и обаятелен, с другой, Ник не мог отделаться от подозрения, что за его обаянием скрывается что-то не слишком приятное… Интересно, а как относится к нему лорд Кесслер?

— А теперь, как вы знаете, — продолжал Джеральд, — наш Тобиас твердо и окончательно решил — если, конечно, завтра не передумает — посвятить себя журналистике. Признаюсь, поначалу меня это встревожило, но он уверяет, что не имеет намерения становиться парламентским репортером. Были тут какие-то загадочные разговоры о «Гардиан», и я хочу тебя, Тоби, заранее предупредить, что теперь буду долго думать, прежде чем отвечать на любые твои вопросы, а если что, стану все отрицать.

Ник с улыбкой огляделся кругом и увидел, что в дверном проеме прямо у него за спиной, безразлично наблюдая за празднеством, стоит Триштан, официант с Мадейры. Должно быть, на службе ему постоянно приходится слушать речи, и все они полны шуток и намеков, понятных лишь узкому кругу родных и друзей. Интересно, о чем он сейчас думает? Руки у него большие и красивые, руки пианиста-виртуоза. Строгие форменные брюки чуть топорщатся в районе ширинки. Заметив, что Ник смотрит в его сторону, он профессионально улыбнулся краем губ и чуть наклонил голову, словно ожидая распоряжений. Даже не понимает, что он мне нравится, подумал Ник. Думает, я один из этих снобов, которые прислугу за людей не считают. Он поспешно отвернулся, чтобы не выдать разочарования, — и вдруг увидел, что Кэтрин, сердито сжав губы, захлопывает сумочку. «Что такое? Что случилось?» — беззвучно, одними губами, спрашивал Рассел, тоже начиная сердиться.