Линдана и Вальмир - [4]

   Наконецъ Жеркуръ возвратился, и снова оживилъ ее; однакожь Линдана перемѣнила тонъ свой; говорила уже просто, безъ всякихъ мудростей, и даже съ нѣкоторымъ видомъ робости, которой въ ней прежде никогда не бывало; она колебалась въ своихъ мнѣніяхъ; не вѣрила самой себѣ; досадовала, безпокоилась... мучительное состояніе для человѣка, которой привыкъ властвовать и все рѣшить! Нѣсколько дней Линдана не могла говорить съ Жеркуромъ; и когда нашелся случай, не смѣла имъ пользоваться. Жеркуръ не упоминалъ о Вальмирѣ; говорилъ о постороннихъ вещахъ, но веселѣе и пріятнѣе обыкновеннаго. Линдана въ грусти и задумчивости не умѣла быть любезною; чувствовала свою неловкость и досадовала. На другой день занемогла нервною слабостію, и послала за Докторомъ Бордо, которой прославился трактатомъ своимъ о пульсѣ, и зналъ женщинъ гораздо лучше, нежели Медицину. Другой, обыкновенной Медикъ сказалъ бы Линданѣ просто и грубо, что она здорова; но ученой Бордо вынулъ часы съ секундами, устремилъ глаза на стрѣлку, взялъ руку, которую больная протянула ему съ томностію, нагнулъ голову, съ видомъ величайшаго вниманія стоялъ неподвижно долѣе десяти минутъ, и считалъ біенія пульса. Наконецъ, вышедши изъ своего глубокомыслія, сказалъ: „такъ, причина болѣзни есть моральная!“... Надлежало согласиться, когда пульсъ открылъ истину; и Линдана призналась, что ея сердце въ волненіи. Она не назвала человѣка -- и кого могла назвать? Вальмиръ ли безпокоилъ ее своимъ отсутствіемъ, или Жеркуръ обоимъ хладнокровіемъ, оскорбительнымъ для ея самолюбія?» Линдана сама не знала. Женщины никогда не хотятъ знать того, въ чемъ онѣ еще не признались себѣ откровенно. Это избавляетъ отъ труда бороться съ собою; а когда сердце заговоритъ уже такъ громко, что не льзя будетъ не слыхать его, тогда ты скажемъ; теперь уже не время ему противиться!

   Однажды Линдана пріѣхала къ Морфизѣ ввечеру и нашла у нее Жеркура вмѣстѣ съ тремя или четырмя мущинами. Говорили съ живостію и спорили. Морфиза, но своему обыкновенію, утверждала съ великимъ жаромъ противное здравому смыслу. Въ такихъ случаяхъ другіе не опровергали ее, для того, что не 'слушали. Она повторяла, кричала, выходила изъ силъ, и въ заключеніе говорила, что ея. мнѣніе справедливо, ибо никто въ самомъ дѣлѣ не могъ опровергнуть его. -- «Ахъ, милая Линдана! какъ я вамъ рада!» сказала она, увидѣвъ ее: «здѣсь споръ и шумъ; никто не хочетъ слушать. Вы должны привести насъ въ разсудокъ. Жеркуръ въ нынѣшній вечеръ совершенно снялъ съ себя маску; онъ утверждаетъ величайшія странности, и».... Не знаю, что вамъ кажется страннымъ, отвѣчалъ Жеркуръ: говорили о древнихъ рыцаряхъ; я хвалю ихъ геройство, великодушіе, любовь и дружбу; думаю только, что нынѣ мы не можемъ подражать имъ, естьли снова не впадемъ въ варварство.... «Я увѣрена, что можемъ!» перервала Морфиза.... Надобно согласиться (продолжалъ Жеркуръ), что вѣрные рыцари безъ великаго труда хранили вѣрность свою. Они молчали или говорили только о войнѣ; не знали прелести ума, Искусствъ, талантовъ. Воскресите Амадиса въ Парижѣ; велите ему три мѣсяца заниматься спектаклями, балами; велите ему здѣсь ужинать... желайте ему нравиться... (это слово было сказано Линданѣ)... и наконецъ спросите у него, думаетъ ли онъ безпрестанно о богинѣ души своей?... Тутъ опять всѣ начали говорить, кромѣ Линданы и Жеркура, который всегда молчалъ во время споровъ, и думалъ о другомъ, естьли споръ не занималъ его. Удивленный безмолвіемъ Линданы, онъ взглянулъ на нее: она закраснѣлась, и потупила глаза въ землю. Жеркуръ всталъ, подошелъ къ ней, облокотился на каминъ, и сказалъ тихонько: «Не правда ли, что предки наши не имѣли идеи о той любезности и прелести разума, которая всего болѣе трогаетъ сердце?.... Вы не хотите говорить; не хотите согласиться со мною?».... Развѣ не довольно того, чтобы слушать васъ? съ живостію отвѣчала Линдана.... Для свѣтскихъ людей, которые умѣютъ замѣчать всѣ нѣжныя оттѣнки страстей и чувствъ, скрываемыхъ въ сердцѣ, одно слово открываетъ иногда душу. Краска, замѣшательство, выразительный взоръ, въ особенности не бываютъ вѣрными знаками; но вмѣстѣ, и съ такими словами, которыя легко можно растолковать въ пользу тайнаго желанія, составляютъ уже доказательство. И такъ Жеркуръ узналъ, что Линдана имѣетъ къ нему склонность, онъ былъ тронутъ, но скрылъ свою чувствительность. Мущины въ обхожденіи съ вѣтреными кокетками славятся такою проницательностію и не таятъ догадки своей, зная, что надобно пользоваться щастливою минутою; напротивъ того не хотятъ разумѣть первой нескромности добродѣтельныхъ женщинъ: онѣ могли бы испугаться и преодолѣть склонность; надобно имъ дать время запутаться въ сѣтяхъ. Эта хитрость есть похвала для женщины; тайный любовникъ боится ея гордости, размышленій, и надѣется на постоянство. Что въ разсужденіи одной есть оплошность, то въ разсужденіи другой есть тонкая хитрость.

   Линдана, видя равнодушное спокойствіе Жеркура, сама вышла изъ замѣшательства. Тутъ Морфиза начала говоришь съ нимъ. Вижу, что вы дѣлаете, сказала она засмѣявшись: вамъ хочется обольстить Линдану. -- «Нимало,» отвѣчала Линдана: «онъ и не думаетъ объ этомъ!» Тутъ вошли другіе гости, и разговоръ сдѣлался общимъ.