Лимит надежды не исчерпан - [27]

– Ну, расскажи, Вано, каковы общие итоги операции? – спросил Саакашвили.

– Как вы уже сказали, господин президент, операция по разгону митинга оппозиции прошла успешно, – начал Мерабишвили. – Мы полностью очистили от митингующих проспект Руставели и прилегающие улицы. Причем нам удалось сделать это без особого сопротивления с их стороны. Я и не предполагал, что это будет так легко, и ожидал более серьезной борьбы.

– Наши американские союзники обещали свою помощь – и они сдержали свое слово. – Саакашвили многозначительно взглянул на Элисона.

Мерабишвили несколько удивленно посмотрел сначала на президента, а затем на американца. Он и не предполагал, что они здесь замешаны. Надо будет выяснить у своих людей, какую роль играют во всем этом западные гости. Ему очень не нравилось, что иностранцы играют в какие-то свои игры в его стране и он не знает об этом. Пусть даже они и были на его стороне, он хотел знать, что происходит. Но, похоже, на этот раз президент решил не посвящать его в эти дела.

– Среди полицейских пострадали всего несколько человек, и им уже оказана необходимая помощь, – продолжил он свой доклад. – Арестовано несколько сотен демонстрантов, в основном из самых активных. Нам также удалось арестовать несколько их лидеров.

– А Патаркацишвили? Вам удалось арестовать его? – спросил президент.

– Нет, ему удалось скрыться. Но мы захватили принадлежащий ему телеканал «Имеди», так что оппозиция лишилась своего главного рупора. Без него народ их просто не услышит.

– На вашем месте я бы не стал гордиться этим фактом, – холодно заметил Элисон. – В нашей стране очень щепетильно относятся к свободе слова, так что я попросил бы вас ограничиваться в действиях такого рода.

Тон и слова Элисона неприятно резанули Мерабишвили. Этот американец как будто говорил ему, что именно они провели всю операцию, а его люди лишь были на подхвате.

– Мы действуем в отношении СМИ максимально аккуратно, – достаточно резко ответил он. – Вообще-то это ваши советники посоветовали нам пресечь работу канала, – добавил он после небольшой паузы.

– Не беспокойтесь, мистер Элисон, канал «Имеди» обязательно возобновит свою работу, – успокаивающе сказал Саакашвили, пытаясь уладись начавшуюся было конфронтацию. – Мы и не думаем посягать на свободу слова, однако она не подразумевает призывов к свержению законно избранной власти. Такие призывы должны жестко пресекаться в любой стране. Господин Бакрадзе, – обратился он к министру иностранных дел, – какова реакция в мире на эти события?

– Россия, конечно же, отреагировала очень бурно. Нас обвиняют в жестокости и тирании, подавлении демократии и свободы. Впрочем, мы и не ожидали от них ничего другого. Что же касается других стран, то они реагируют достаточно сдержанно. Все западные страны считают, что это внутреннее дело Грузии, но призывают не перебарщивать с применением силы.

– Отлично, – произнес Саакашвили и откинулся в кресле. – Похоже, мы решили эту проблему.

– Господин президент, я бы не стал заявлять это столь категорично, – возразил Мерабишвили. – Насколько нам известно, оппозиция пока не собирается сдаваться. Они планируют опять организовать митинг завтра. И я боюсь, что на этот раз мы не сможем разогнать их так легко. Они будут заранее настраиваться на столкновение.

– Мы разогнали их один раз и разгоним второй, если понадобится. Мы не позволим им нарушить наши планы и воспрепятствовать воссоединению всех грузинских земель! Мистер Элисон, мы можем завтра рассчитывать на вашу помощь? – обратился он к американцу.

– Безусловно, господин президент, – ответил Элисон. – Мы должны покончить с этим делом.

– Вот и отлично! Полковник Ганидзе будет и дальше координировать действия наших и ваших людей. Он прекрасно справляется с этой задачей. – Саакашвили кивнул на Ганидзе, который не произнес до сих пор ни одного слова.

– Сделаю все, что в моих силах, – отозвался тот.

– Держите меня в курсе всех событий и немедленно сообщайте, если возникнут какие-либо непредвиденные трудности, – закончил совещание Саакашвили.

Выходящего из кабинета Мерабишвили не покидало чувство, что у всех у них будут серьезные неприятности в результате этих тайных игр. Он попытался отогнать его, приписывая своей личной неприязни к Элисону, но оно упорно сидело где-то в глубине его души.

Грузия, Тбилиси, штаб-квартира Республиканской партии, 7 ноября 2007 года

В этот вечер штаб оппозиции напоминал разворошенный муравейник. Люди поодиночке и группами входили и выходили из здания, собирались и возбужденно переговаривались. Основной темой разговоров был разгон властями митинга протеста.

Давид шел по коридору, пытаясь понять случившееся. Его беспокоила не сама силовая акция грузинских властей, возможность которой они все предполагали, а та легкость, с которой им удалось осуществить ее. Большинство людей просто разбежались с площади, не оказав полиции никакого сопротивления, и это было странно. Давид пытался понять, что случилось с людьми, из разговоров с другими участниками, бывшими на площади, но как только всплывала эта тема, почти все смущенно замолкали, а затем пытались увести разговор в сторону. Никто не понимал, как такое могло случиться, но все выражали уверенность, что такое больше не повторится.