Лимб - [60]

Лукавый взял бумагу, свернул ее в трубочку и сунул во внутренний карман куртки.

– Вик и Марк знают, что случилось в тот день.

* * *

Лукавый ехал домой, прислонившись к окну автобуса. Нехорошее предчувствие сжимало горло, но он говорил себе, что это всего лишь совпадение.

В своей комнате он положил распечатки на стол и лег на кровать, чтобы перевести дух. В этот раз путешествие в гости к другу и обратно далось ему тяжелее, чем поход в магазин за картридером.

– Ты сегодня слишком молчаливый, – сказала Ева. – Что-то случилось?

Он кивнул, не поворачивая головы. Губы сжались в тонкую линию. Лукавый боялся смотреть на нее из-за проснувшихся воспоминаний.

– Не расскажешь?

– Ты что-нибудь помнишь о клубе «Манго»? Ну… о том вечере.

– Мы не дослушали плей-лист, – напомнила Ева. – Поставишь?

Лукавый включил на мобильнике музыку и бросил его на кровать. Комнату заполнила «A Light That Never Comes»[8].

– О… я помню эту песню. Она играла в тот день в клубе.

– Это же плей-лист того дня. – Лукавый пожал плечами. – Ты не сказала ничего нового.

Он закрыл глаза, скрывая раздражение. Общение с Евой стало для него гноящейся раной. После прослушивания записи разговора с Дэном Лукавый думал, что она и тогда отвергла его.

– Она играла в клубе, когда мы были вместе, – тихо сказала Ева.

Лукавый открыл глаза, посмотрел на нее.

– Потом ты пошел за напитками, и я больше тебя не видела.

– Ты вспомнила? – Он сел на кровати. – Расскажи мне все!

– Я договорилась о встрече с Максом, но он заболел, и его подменил Вик. Он подвел меня к сцене, где выступал ты со своей группой. Потом ты вытащил меня на сцену, и мы пели дуэтом. А в клуб я пришла из-за тебя.

Лукавый помедлил, решая, сказать Еве правду или смолчать.

– Я прослушал запись с видеорегистратора. На ней я говорил о тебе. Но я ничего не помню о том, как мы общались. Почему?

– Ты ведь лежал в коме. Когда придет время, все вспомнишь.

Лукавый кивнул. Песни сменяли друг друга, а он смотрел на Еву и думал: почему жизнь так несправедлива к ним?

– Я выясню, что с тобой случилось, – пообещал он вновь. – Любой ценой.

69

Все были заняты подготовкой к празднику: кто ходил в магазин, кто гулял с друзьями, кто решал в очередной раз изменить жизнь. Близился Новый год.

Лукавый навещал Костю, приносил ему фрукты и другие сладости. В какой бы день он ни приходил навестить друга, Язва была в палате. Лукавому не удалось пообщаться с Костей наедине. На прощание он сказал Левицкому, что какое-то время будет занят и не сможет к нему приходить. Тот согласился на общение в «мессенджере».

– У меня есть идея, – сказал Лукавый, гуляя по темнеющим улицам, – но тебе она может не понравиться.

– Какая? – Ева шла рядом. Снежинки пролетали сквозь ее вытянутые ладони.

– Я хочу встретиться с твоей семьей.

Ева остановилась. Лукавый повернулся к ней и пошел задом наперед.

– Зачем? – Ева растерянно взглянула на него.

– Разве ты не хочешь увидеть, как они живут и что с ними?

– Но ведь… но… они даже о тебе не знают! Я им не рассказывала. Вдруг они тебя не пустят и обидят? – заволновалась Ева. – Это может быть опасно для тебя.

– Я смогу их уболтать, ты ж меня знаешь, – он ободряюще улыбнулся и подмигнул ей: – Вспомнил тут одну историю. Родители сняли шуточную табличку с моей двери, пока я лежал в коме. Знаешь, что там было написано? «Все беды от Лукавого!» Мне ее Вик подарил…

Он замолчал, развернулся и побрел по улице. Мысли о друге не давали ему покоя. Он оттягивал выяснение правды до последнего.

– Хорошо. Я пойду с тобой. Но я не помню адреса. – Ева появилась от него по левую руку.

– Я уточню у Софьи, она подскажет, – решил он.

* * *

Дверь открылась через минуту после звонка.

– Чем могу помочь? – Женщина слегка улыбнулась. В ее позе сквозило напряжение.

– Вы мама Евы? – спросил Лукавый.

– Да, а ты?..

– Я ее друг.

– Если ты ее друг, то почему так долго не приходил?

– Скажи ей правду, – шепнула Ева. – Не бойся быть честным. Моя мама любит открытых людей.

– Увы, я впал в кому после аварии. – Лукавый сглотнул. – Ну, знаете, тот день… семнадцатое февраля.

– Ох, прости. – Женщина смутилась. – Проходи, пожалуйста. – И пропустила его в дом.

В гостиной стояла елка, аккуратно украшенная золотисто-красными гирляндами и игрушками. В доме царил порядок, из кухни доносился аромат имбирного печенья. Лукавого обдало домашним теплом. Из-за двери высунулось лицо худенького мальчика.

– Привет. – Когда Лукавый поздоровался, мальчик спрятался в комнате.

– Это Веня, мой брат, – подсказала Ева.

– Хочешь горячего шоколада?

– Что? А… не откажусь, спасибо. – Лукавый разделся, надел заботливо положенные для него тапочки и прошел в кухню. Там он помыл руки и вытер их бумажным полотенцем.

Квартира была небольшой, но из-за порядка и высоких потолков казалось, что она огромна.

– Как тебя зовут, друг Евы?

– Лукав… Лукас.

– Необычное имя. Должно быть, за ним стоит какая-то история? – Женщина печально улыбнулась. Ева стояла позади матери, положив руки ей на плечи. – Подожди минутку.

Лукавый пил шоколад, пережевывая белые зефирки, плавающие в нем.

Мать Евы зашла в комнату с розовой дверью и не выходила оттуда минут пять. Она вернулась с плакатом, сложенным вчетверо. Развернула его, стараясь не порвать тонкую бумагу, и положила на стол.