Лимб - [7]

Навсикая не вскрикнула и не захрипела.

Даже не стала уклоняться.

Просто начертила двумя косыми движениями руну перехвата и вывела сюрикен по круговой траектории к виску Мерт. Лезвие замерло в воздухе, едва не оцарапав кожу убийцы.

— Ты что творишь?

Улыбка на лице Мерт приобрела самодовольный оттенок.

— Проверяю.

— Меня?

— А кого же еще.

Навсикая ослабила хватку, и сюрикен полетел на разделочную доску. Мерт, впрочем, поймала орудие смерти за острый луч и убрала в складки просторного черного одеяния. Затем продолжила шинковать зелень. Как ни в чем не бывало.

Девочка требовательно смотрела на подругу.

И та не выдержала:

— К тебе возвращаются навыки мастера ножей. Я это почувствовала утром. Поднялась наверх, увидела тебя на террасе.

— И что? — нахмурилась Навсикая.

— Сама знаешь.

— Не знаю, — в голосе ученицы Вячеслава прорезалось упрямство.

Мерт высыпала зелень в глубокую кастрюлю, из которой тут же повалил пар. Хорошенько помешала варево длинным деревянным половником и вернула крышку на прежнее место.

— Суп? — брови Навсикаи полезли вверх.

Воистину — день чудес.

— Он самый, — Мерт добыла из настенного шкафчика плоскую тарелку и начала снимать с гриля куски рыбы. — Тебе понравится.

— Не сомневаюсь, — девочка присела к столу и подперла голову ладонью. Задумчиво посмотрела на женщину, потерявшую самого близкого человека на свете. Шли месяцы, а они так и не поговорили об этом. Мерт исступленно тренировалась, повышая свое мастерство. Жена Ольгерда была первоклассной мечницей, но в последние недели она начала делать упор на кусари-гаму и сюрикены. Даже манекен из школы фехтования притащила, заплатив непомерные деньги тамошнему учителю. — Просто не думала...

— Что я умею готовить?

Девочка кивнула.

Мерт начала разливать суп по глубоким мискам.

— Я и не умела, — миска с ароматным густым варевом оказалась перед Навсикаей. В середину стола Мерт поставила плетеную корзинку с нарезанными хлебными ломтиками. Рядом с миской на бумажную салфетку улеглась серебряная ложка. — Пока не начала жить с Ольгердом. Пришлось отложить в сторону мечи и взяться за кастрюли.

Навсикая прыснула со смеху.

Мерт непонимающе уставилась на девочку.

— Это я... о своем... — отсмеявшись, Навсикая потянулась за ложкой. Мерт продолжила сервировку стола. Как по мановению волшебного посоха начали появляться тарелки с жареной рыбой, овощным рагу и салатом. — Мне мама любила повторять, что если не научусь готовить, то никогда замуж не выйду.

— А ты? — Мерт уселась напротив и придвинула поближе миску с супом. От варева пахло специями, мясом и еще чем-то непонятным, но очень аппетитным.

— Не понимала, зачем это нужно. Выходить замуж.

— Я тоже не понимала, — вздохнула Мерт.

— Но... это же Ольгерд! — вырвалось у Навсикаи. — За него, наверное, все хотели выскочить замуж, разве нет?

— Возможно, — Мерт подула на ложку, думая о чем-то своем. — Но он же мастер ножей. Тебе ли не знать?

Навсикая знала.

С детства всем ученикам вбивали в голову прописную истину — про семью лучше забыть. Встречайтесь с кем хотите, но серьезные отношения — помеха. Когда встанет вопрос выбора, что вы будете защищать? Свой дом или Храм Демиургов? Неправильный выбор обернется катастрофой для всего Преддверья...

Некоторое время за столом царила тишина. Подруги сосредоточенно ели, наслаждаясь каждой ложкой горячего мясного супа. Острого, надо сказать. С приправами, сыром и всякими экзотическими кореньями. Похоже, с утра Мерт решила опустошить продуктовый рынок. Удивительно, что она дотащила всё это по хлипким веревочным лестницам до пристенного дома в одиночку.

Или заплатила носильщикам?

— Сегодня хороший день, — вдруг заявила Навсикая. — Мне стало легко на душе. Как никогда. Сложно объяснить.

— А ты попробуй.

Девочка доела суп, отодвинула тарелку и потянулась за вторым блюдом. Рагу, кажется. Положила себе немного салата и подцепила вилкой поджаристый рыбный ломтик.

А потом произнесла то, что вертелось на языке с самого полудня:

— Я решила возобновить обучение.

Глава 3. Троеморье

Низкие тучи громоздились по всему небу, предвещая шторм. Вода почернела, зарядил мелкий дождь. Брусчатка стала влажной, в выбоинах начали собираться лужи. Теперь Илорн понял, почему все дома Кобара имеют такой дряхлый и обшарпанный вид. Многодневные ливни уже в печенках сидят, за год Илорн так и не смог привыкнуть к этой погоде. Всё начинается с мороси, затем — просвет. Тучи расходятся и вновь смыкаются над головой. Открываются небесные шлюзы, и оглушительный, невероятный дождь обрушивается на тротуары, выбеленные временем и солнцем террасы, жестяные и черепичные крыши, растрескавшиеся деревянные ставни. Город утопает в серой мгле, очертания построек размыты, из каждой щели тянет сыростью.

Первый, второй, третий день.

Дальше никто не считает. Канализационные решетки захлебываются, лужи превращаются в озера и реки, уровень воды в каналах поднимается до опасных отметок. Одежда не высыхает — ее развешивают в комнатах, под навесами верхних этажей, в полутемных галереях, на чердаках. Несмолкаемый шум сопровождает горожан в переулках, на опустевшей набережной, в порту и тавернах. Дождь исподволь проникает в сны, срастается с мыслями, и люди перестают его замечать. Ходят в черных плащах с надвинутыми на глаза капюшонами, решают повседневные дела, пьют, ругаются или просто сидят на застекленных террасах, покуривая трубку и меланхолично разглядывая искаженный мир за прозрачными гранями.