Лиловая подводная лодка - [7]

Расставшись с мужем, я попыталась восстановить отношения с мужчиной, с которым мы были близки какое-то время… С тем, с которым из любопытства. Мы были коллегами несколько лет, у нас было множество общих интересов и… как бы это сказать… одна волна, что ли, — мы общались порой без слов. Однажды нас занесло. Это было восхитительно — в постели мы тоже оказались на одной частоте. А главное, не было тоски при расставании и изнывания при ожидании встреч. Просто — тихий праздник жизни, который всегда с тобой. Потом он уехал на несколько лет. Потом вернулся, но работали мы уже в разных местах.

Когда я осталась одна, я долго раздумывала, прежде чем позвонить ему. Подвернулся повод — его день рождения, который рядом с моим, на день раньше. Я позвонила, поздравила. На следующий день мы встретились, поужинали в ресторане — это было его поздравление мне. И я поняла, что дважды в одну реку… не возвращайтесь к былым возлюбленным… — ну и так далее. Он был уже не тот. Мы были уже не те. Он предложил вспомнить старое, но у меня ничего не дрогнуло внутри — а без этого я не могу. Я чем-то отговорилась тогда, а потом все забылось. Мы по-прежнему звоним друг другу в Новый год и дни рождения. Между нами все та же теплота и абсолютное понимание. Но больше мы не виделись — вскоре после нашей последней встречи он уехал очень далеко и навсегда.

Если с учетом моего столь долгого одиночества разделить произошедшее на двадцать восемь, то все равно — это было здорово!

В самом начале я по оплошности — ну да, потеряла навык, вот и крыша съехала! — опередила его на полшага. Он тут же, без сопротивления уступил мне инициативу. Похоже, он остался не просто доволен, а еще и приятно удивлен. Скажу без ложной скромности, я умею доставить наслаждение мужчине — такое же, как себе, а может, и большее — я в любовных отношениях без комплексов.

Потом мы говорили, говорили… И Олег стал другим.

Да, я всегда знала: постельное общение — если двое увлечены обоюдно и отдаются друг другу на равных — ни с чем… почти ни с чем не сравнить… Ну разве что с Богом вот так же, без деления на ты и Он… всем существом… всеми семью существами… или сколько там их у нас…

Потом капитаном был он. И тоже меня удивил: откуда… ну откуда он знает, что мне так, а что не так?.. Хотя вопрос, конечно, риторический.

А потом, разумеется, я снова плакала, не объясняя причины. Тем более что я ее и не знала. Мой деликатный мужчина истолковал это, видимо, как-то по-своему и ни о чем не спрашивал. Только гладил меня по волосам и целовал в висок.

* * *

В субботу у меня в час занятия — одна пара. Олег предложил отвезти меня в институт, а потом забрать.

Мы ехали по солнечному городу. Я смотрела на него всю недлинную дорогу. Он изредка поворачивался ко мне и улыбался.

Меньше двух суток прошло с того темного дождливого вечера, а мир изменился так резко: теперь вот солнце и день. И мы совсем другие. Правда, мне по-прежнему пятьдесят пять, а ему — сорок четыре. Но это уже не важно.

Ирка была на кафедре — у нее тоже в час пара.

— Все ясно, дорогая, — сказала она, глянув на меня, и обняла.

— Правда? — спросила я и смутилась.

— Как божий день… Все еще плачешь?

— Иногда.

— Ну, это уже обнадеживает.

У нас не было больше времени, и мы договорились на днях повидаться.

После занятий нас встречали: меня Олег на… ну, на своей машине, Ирку — муж на «Жигулях». Но это так, ни к чему…

Вышли вместе. Я подошла к ее Ваське, мы чмокнули друг друга в щечку и обменялись парой дежурных фраз. Мы с ним были своими до безобразия и знали друг о друге все и даже больше. За тридцать-то пять лет!.. Ирка два раза пыталась уйти от него. В первый раз дети были неподходяще маленькими — восемь и три — подумала она, подумала да и осталась. А во второй, семь лет назад, уже и ушла было, да сперва матушка ее к благоразумию призывала: ну как же, не подобает их славным семьям распадаться по иной причине, кроме кончины!.. — а потом уже и уходить не к кому было… Это та самая ее кроваво-слезная любовь была. А Васька… Васька хороший парень, но пресный до исступления — как Ростиславик.

Я сделала обоим ручкой и пошла к своему лайнеру цвета лилового жемчуга.

Мне навстречу, перекрывая свет весеннего солнца, сияли темно-серые глаза и едва заметная улыбка на губах. На теплых, нежных, ласковых до умопомрачения губах… Так хотелось целовать их…

Он смотрел на меня. Я — то на него, то опускала взгляд.

Я не выдержала:

— Мы так и будем?..

— Можно тебя поцеловать? — перебил он.

— Я же этого жду, — сказала я и попыталась быть веселой.

Мы утолили жажду. Сразу стало легче. Даже несмотря на то, что страшно захотелось продолжения.

— Ты свободна?

— От всего и всех, кроме тебя. А ты?

— Я третьи сутки… как птица.

— И у тебя сегодня никаких дел?

— Нужно в одно место заехать, кое-что проверить. Хочешь со мной?

— С тобой я хочу все.

Он завел мотор.

* * *

Старая часть города. Старый дом, старый двор с решетчатыми забором и воротами. Дворницкую будку уже успели употребить в качестве киоска по продаже пива, сникерсов, памперсов и прочей насущной мелочи и закрыть по причине внедрения принципов глобализации — борьбы с мелкими торговыми точками. Как след недавнего предназначения кирпичного флигелька, над забитым досками окошком еще болталась выцветшая вывеска с омерзительно-жутким названием, выкопанным из недр какого-нибудь научно-популярного справочника по морской флоре и фауне.