Лилия под дождем - [83]

– А Гидеон, возможно, позволит мне пользоваться лугом, который примыкает к земле Уилла… я хотел сказать, твоей земле. – Он помолчал. – Я не знаю, останусь ли здесь навсегда. Я… не такой, каким был раньше. Я, похоже, не могу долго находиться на одном месте. Это чувство появилось после тюрьмы.

– Я знаю. – Она грустно улыбнулась ему, на глаза навернулись слезы. – Но я счастлива, что ты приехал и хоть немного побудешь с нами.

– Спасибо. – Хантер положил руки ей на плечо. – Ты лучше всех, Мэгс. Что бы ни случилось, я всегда знаю, что ты поддержишь меня.

– Конечно. Я – твоя сестра.

– Да, но и Гидеон – мой брат, но он постоянно со мной спорит, что бы я ни делал.

Мэгги пожала плечами.

– Такой у него характер, Хантер. Но он любит тебя. Он постоянно обо всех беспокоится.

– Я знаю. Но я немного устал от того, как он это делает.

Они сидели, уютно устроившись за столом, и смотрели друг на друга с любовью.

– Мэгги, а с тобой все в порядке? – мягко поинтересовался Хантер.

Мэгги вздохнула.

– Да. Было трудновато – я сильно тоскую по Уиллу.

– Конечно.

– Он не был таким, каким прежде, когда мы поженились, но я все еще люблю его. Правда, не все понимают мое состояние, а некоторые говорят: «Так ей лучше». Но как они могут так думать, не зная в действительности, как дружно мы жили все вместе.

– Возможно, им так хочется думать и только. – Хантер помолчал и затем спросил: – Ты веришь в Бога?

Мэгги уставилась на него. Хантер не был человеком, который любил говорить о Боге.

– Да. Но какие странные вопросы ты задаешь. Отчего это?

– Ну, может быть, то, что говорят люди, означает, что так лучше, потому что Уиллу будет счастливее на небесах. Ты знаешь, что я не из тех, кто ходит в церковь и прочее… но, может быть, Уилл находится сейчас в таком месте, где он не чувствует себя смущенным или потерянным, где никто не смеется над ним и не называет болваном. Что, если он стал таким, как раньше? Разве так не лучше? Разве это тебя не делает счастливее?

– Ты прав, – Мэгги вздохнула. И в первый раз за эти месяцы у нее на сердце стало спокойнее. – Уиллу так должно быть легче и лучше. Знаешь, странно, но перед тем как умереть, он на мгновение стал таким, каким был раньше. Он пожертвовал собой, чтобы спасти Ти. Он поступил как настоящий отец, и в его затухающих глазах было что-то – гордость, удовлетворение, и это было совсем по-взрослому. Я думаю, что каким-то удивительным образом он был счастлив. – Мэгги нахмурилась: – Может быть, мне следует думать, что Уилл, наконец, пришел в мир счастья, вместо того, чтобы постоянно думать о своей печали или потере… Мне кажется, что я была эгоистична.

– Нет. Это нормально, естественно. Когда теряешь кого-нибудь, то ощущаешь боль.

Мэгги посмотрела в глаза брата и увидела в них усталость и печаль, которая говорила о том, что он знал эту боль и испытал ее на себе. Сердце Мэгги стремилось к Хантеру, он ее понимал, хотя она чувствовала, что есть еще кто-то, кто поймет ее скрытую боль.

Она не могла сказать своей матери или Гидеону с Тэсс о том, что случилось между ней и Рейдом Прескотом. Они были слишком хороши, слишком благородны и ожидали того же самого от других. Хантер был другим. Он многое повидал в своей жизни, и его отношение к людям, какие бы они ни были, стало ровным. Он мог лучше понять, что такое любовь, когда кого-нибудь так полюбишь, что это чувство заменяет и здравый смысл, и добродетель, и все остальное.

– Это не все, тем не менее, – тихо сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно посмотрел на нее брат.

– Я… – Она смутилась. – Все всегда говорят, какой доброй я была с Уиллом. Я… чувствую себя такой виноватой, когда они говорят это.

Хантер бросил на нее недоверчивый взгляд.

– Разве ты не была с ним добра? Что ты, Мэгги. Никто не смог бы быть такой терпеливой…

– Я не была верна ему! – выпалила Мэгги. Хантер, ошеломленный, уставился на нее.

– Я… я была с другим мужчиной. – Мэгги перевела взгляд на свои сжатые руки, которые лежали на столе, и глубоко вздохнула. Она рассказала брату, что у нее произошло с Рейдом Прескотом. Наконец она закончила, и между ними надолго установилась тишина.

– Ах, Мэгги. – Хантер положил руку на нее и спокойно продолжил: – Извини. Ты, должно быть, пережила черт знает что.

Мэгги зарыдала, ее плечи беззвучно сотрясались. Хантер обошел вокруг стола и обнял ее, подняв со стула.

– Я изменила ему! – рыдала она. – Я была неверна ему, и сейчас он мертв! Я никогда не смогу искупить свою вину перед ним.

Хантер поглаживал ее, произнося успокаивающие слова.

– Все в порядке, Мэгги. Не плачь. Все образуется.

– Как же? О, господи, я чувствую себя такой виноватой! Никто этого не знает. Они все думают, что я была добра к нему, но они не знают! – она отстранилась от него, утирая слезы.

– Неважно, что думают другие или что они знают. Ты была добра с Уиллом и что бы ты ни сделала, это ничего не меняет. Ты заботилась о нем, ты помогала ему. Господи, Мэгги, он ведь мог и не жить вовсе, если бы не ты. Ты же это прекрасно знаешь?

– Да, но это не оправдание того, что я сделала!

– В твоей жизни произошло то, что произошло. То, что случилось с Уиллом, – неправильно и несправедливо. Неправильно и то, что ты вынуждена была нести такой груз на своих плечах не один год. Но так рассудила судьба, и ты делала все возможное, чтобы жизнь продолжалась. Ну и что, если однажды ты оказалась слабой? Это же естественно! Ты же полюбила нормального человека. Ты думаешь, что могло быть как-то по-другому, лучше?