Лилит - [42]

– Я и не собиралась, баб Моть. Миша мне не нужен. Особенно теперь, когда я увидела его истинное лицо… Пусть думает, что я сделала аборт. Так даже будет лучше.

– Вот и правильно, – баба Мотя поддержала Лизу, причмокнув липкими от варенья губами.

– Только дома у меня больше нет. Сгорел он. И из родни никого не осталось. Негде мне жить. Так страшно, что я даже о себе позаботиться не могу, но малыша всё равно не брошу.

– Ну, чего удумала? Чем тебе тут плохо? Или дом не подходящий? – Обиделась баба Мотя. – А, может, я тебе не нравлюсь? – Старушка нахмурила кудрявые белёсые брови, но это было сделано не всерьёз. Её губы едва сдерживали улыбку.

Лиза замотала головой. Она ведь и сама знала, что баба Мотя с радостью её примет, но Лизе хотелось быть уверенной, что её присутствие не стеснит старушку.

– Вовсе нет. Тут замечательно. И если вы позволите здесь остаться…

– О чём разговор, – махнула рукой хозяйка дома. – Будешь мне вместо дочери.

Да, уж. У Лизы теперь нет папы, а у бабы Моти нет дочери. Наверное, они вовремя нашли друг друга. И всё же Лизе было интересно, что будет, если дочь старушки вернётся? Она об этом тут же спросила.

– Глупости не говори! Не воротится она.

– Но почему вы в этом так уверенны?

– Потому что мы с ней на разных сторонах. – Уклончиво ответила бабушка.

– Сторонах чего?

– Добра и зла.

– В каком смысле? – Лиза не могла понять эти полунамёки. Уж слишком они были расплывчатые.

– Вот ты мне про дом сектантский рассказывала и про обряды, а ведь я об этом знаю побольше тебя. Когда-то в том доме жил отец моей дочери. Я же родилась не здесь, не в этой местности. Сюда я приехала, когда была в твоём возрасте. После школы меня работать в колхоз отправили. Тут и познакомилась с ним. Горо был очень красивым. Такой высоченный, плечистый с узкими глазами и золотистой кожей. Все местные девки по нему сохли, а он выбрал меня. Дурында я была. И подсказать-то некому, родители за много километров отсюда жили. Влюбилась в него без памяти. А он в меня. Ну, его родители настрого запрещали Горо встречаться с неверными. То есть с такими, как я. Не из их круга. Я поначалу-то и не понимала, чем они занимаются. Потом слухи стали доходить, мол, кого это ты, Матильда, себе в женихи выбрала. Они ж с самим дьяволом знаются. Ну, я-то не верила в эту чепуху. Думала, завистники выискались. Меня советский союз воспитал. А ещё Горо мой сбежать предлагал, потому что наша запретная любовь не одобрялась никем в деревне.

– И как? Сбежали?

– Сбежали. Только ненадолго нас хватило. Рай в шалаше он только в книгах красив. Мы в лесу нашли заброшенную избушку, несколько дней там пожили, а потом голодно стало. Да и осень была. В конце концов, к нам пришли его родственники и забрали Горо. Он потом из дома несколько месяцев не выходил. А меня не подпускали и близко к их воротам. А я-то всего лишь хотела сказать, что беременна. Живот у меня рос, по деревне слухи разлетались, и вот перед родами ко мне приходит его мать. Говорит, мол, ребёнка я ей должна отдать. Ага, разбежалась. Вы мне, говорю, никто и нечего тут указывать. И вдруг она начала такие выкрутасы делать. Меня чем-то облила. Я отключилась, а когда очнулась, то вся комната в дыму, а у меня живот ноет. Время рожать пришло. Я еле вырвалась из дома, и давай соседей звать. Прибежал фельдшер и как раз вовремя. Родилась девочка. Красивая.

– А как назвали? – Поинтересовалась Лиза.

– Назвала я её Настенькой. Но как только она повзрослела и с отцом своим спелась, то взяла себе другое имя – Юко.

Лиза даже ложку уронила от неожиданности. Юко? Та самая Юко, которая преследовала Мишу, угрожала его родителя и вообще является основной фигурой во всём этом действе? И Юко – это дочь бабы Моти?

– Как такое возможно?

– Очень просто. – Баба Мотя по-своему поняла вопрос. – Я-то дочку воспитывала в доброте и заботе. И ни разу ей про эту дьявольщину не рассказывала. Ведь её отец с семьёй после родов сразу же съехали. Дом пустовал. Но разве в деревне чего утаишь? Рассказали ей добрые люди про её папашу. А дочка моя любопытная была, страх. Вот и полезла в тот дом, да и стала там пропадать подолгу. Уж чего она там делала, я не знаю. Не сразу я об этом узнала, ну а когда до меня дошло, то поздно было. Она уже во всю эту ересь поверила. Ведь я-то атеисткой была, и её так воспитывала. Но однажды кое-что произошло. После чего я поверила и в бога, и в чёрта. Дочке тогда пятнадцать лет было. Она уже велела себя Юко величать. И по ночам в своей комнате что-то всё время бубнила. А иной раз в подвале я её заставала. Уж я и заходить-то к ней боялась. И вот слышу как-то ночью голос в доме мужской. Ну, я сначала на воров подумала. А потом прислушалась, а это внизу. Она ж там часто в последнее время заседала. Не иначе, думаю, жениха привела. Ну, сейчас ремнём отхожу. Я, значит, заглядываю туда, а посреди комнаты, прямо из пола голова в белом круге торчит. И голова-то не человечья. Морда чертовская! Посмотрел он на меня со злостью и исчез. Я тогда давай дочку лупить. Говорю, чем ты тут занимаешься? Что за дела с нечистью? Она мне так спокойно заявляет, что это не нечисть, а наши спасители. И что надо им помогать, потому что скоро придёт такой момент, когда в мире начнётся полнейший хаос, и выживут только самые преданные. После этого случая я стала в церковь ходить и вымаливать у бога прощения, только чтобы он дочку мою на путь истинный наставил. Но бог мне не помог. Дочь собрала вещи и ушла, но перед уходом она мне сказала, что вроде как я ещё столкнусь с её последователями, и что мне выпадет очень важная роль. С тех пор я её не видела.