Лилит - [9]

Она подумала несколько секунд, потом открыла дверь шире, чуть отошла в сторону и сказала:

— Проходите.

Я вошла. Квартира начиналась с большого холла, а его обстановка вся напоминала старину, я в этом не разбираюсь, но думаю, девятнадцатый век. И здесь на стенах висели картины. Если даже копии, то очень хорошие, в этом я за последний год научилась немного разбираться. Но картины были не только старые, но и современные, на одну я сразу обратила внимание.

— Тебе нужны Павел с Женей оба или кто-то из них? — спросила она.

— Ни тот ни другой, и очень хотелось бы ни с одним из них не встречаться никогда.

— Тогда зачем вы пришли? — Она сделала удивленное лицо, именно сделала, а не на самом деле удивилась, это было сразу видно.

— Я подумала, а вдруг они оставили вам мой телефон?

Удивление на ее лице сделалось искренним.

— Телефон? А почему они должны мне оставлять чей-то телефон? У меня нет привычки звонить незнакомым людям.

— Не номер телефона, — пояснила я, — а сам телефон, мобильный.

— Пусть даже так, с чего им его мне оставлять?

— Откуда я знаю?

Она немного подумала, а потом улыбнулась:

— Кстати, ты даже не сказала, как тебя зовут.

— Маша.

— Меня — Мишель.

Все правильно. Значит, никакому не Мише звонил этот Павел по моему телефону, а ей.

— Я могу дать тебе телефон Павла. Номер его телефона, — сказала она.

Я в это время рассматривала картины.

— Мне как-то не очень хочется встречаться с ним. — Я это сказала, а сама внимательно рассматривала одну картину, на которую обратила внимание сразу, как только вошла.

— Почему?

— Чья это картина? — не ответила я на ее вопрос, а указала на заинтересовавшую меня картину.

— Моя, — засмеялась Мишель.

— Я имею в виду, кто ее написал.

— Какой-то современный художник.

А я была уверена, что этот современный художник — Сережка. Я видела эту картину в его мастерской полгода назад, может, чуть больше.

— Зачем к тебе эти двое привезли мертвую девушку? —'спросила я неожиданно даже для самой себя.

— Мертвую девушку?! Ко мне?! Маша, на улице такая жара, ты перегрелась?

Это была уже грубость, но я решила не обращать на это внимания.

— Я видела, — сказала я, — и ты прекрасно, понимаешь, что я говорю правду.

— Тогда пойди в милицию и расскажи, что у меня дома, кроме коллекции картин, еще и коллекция мертвых женщин.

Она права, в том смысле, что хоть я и уверена, что не мог Сережка сделать такого, не мог он убить женщину, но и я не могла пойти в милицию, потому что ту девушку привезли сюда, что ни говори, а из его мастерской.

— Это Сергея картина. — Я не только перевела разговор "на другую тему, но, в большей степени, заговорила о том, что мне было очень интересно.

— Сергей? А кто это?

— Мой муж, — немного преувеличила я, но совсем немного. — Художник. И ты его знаешь.

— Может быть. Мой бывший муж не был художником, но любил живопись и меня научил любить ее и ценить. У нас такой интересный разговор, — заговорила она уже другим тоном, дружелюбным, но не более искренним, чем ее удивление по поводу моего прихода и просьбы вернуть телефон. — Но кажется, мы не очень понимаем друг друга. Давай выпьем по чашечке кофе и попробуем понять друг друга. Проходи в комнату, а я пока пойду приготовлю.

Я направилась к двери в комнату, куда мне предложила пройти эта Мишель. Интересно, откуда у нее такое имя?

Она проводила меня до двери, даже толкнула ее, открыв передо мной, а сама направилась, надо полагать, на кухню.

Я уселась в очень удобное кресло и стала ждать, когда мне подадут кофе.

Эта комната мне понравилась, как и прихожая, хотя в их обстановке было не меньше различия, чем между домом римского патриция и гробницей фараона. Здесь было все настолько современным, что могло таким оставаться еще лет пятьдесят.

Но как ни было здесь красиво, мне-то самой было не по себе.

Мне было не по себе, потому что я знала, что где-то здесь в квартире мертвая девушка, и это было не столько странно, сколько страшно. Было в этом что-то ненормальное, и достаточно много ненормального. Что-то маниакальное было в этом, но я успокаивала себя, что женщины редко бывают маньяками, в основном этим страдают мужики, чем-либо не удовлетворенные — женским или общественным вниманием.

Дверь открылась, и Мишель вкатила в комнату столик на колесах, на котором стояли кофейник, чашки, ну и все остальное, что нужно для кофе, который подают незваным гостям.

Неожиданно зазвонил телефон, они всегда звонят неожиданно, даже когда ждешь звонка. Мишель вышла в холл, хоть в этой комнате тоже был аппарат. Она поговорила полминуты, не больше, и сразу вернулась.

— Так на чем мы остановились? — налив кофе в чашки и тоже усевшись в кресло, продолжила Мишель нашу светскую беседу.

— На художниках, — подсказала я.

— Да, действительно. Тебя, значит, интересует живопись.

— Если честно, то не очень.

— Тогда что?

— Если честно, то меня очень интересует один художник.

— На картину которого ты обратила внимание в передней, как ты говоришь, твой муж. Понятно.

— Где он?

— Я и за своим мужем не могла уследить, откуда мне знать, где чужие?

— Часто бывает, что о чужом муже знаешь больше, чем о своем.

— Согласна. Но, Маша, о твоем я ничего не знаю, кроме того, что он прекрасный художник, и то это мне известно только по картине, которая висит там. — Она указала на дверь в переднюю.