Лили и море - [53]

— Кажется, ты меня ищешь?

— Ты, твою мать, тот, кто говорил со мной так, как ты это делал вчера… и перед другими тем более… И если ты снова повторишь что-то подобное, то я заткну твое хорошенькое личико.

Он продолжает кричать, двигаясь вдоль палубы.

Джуд сжал челюсти.

— Он угрожал тебе, я бы не оставил это просто так, если бы был на твоем месте.

— Он прав, — говорит Джесс, дитя свиньи не может обращаться с тобой таким образом.

— Пойду, найду его, — говорит Йан, — проклятый бастард должен извиниться передо мной.

Он бросает перчатки на палубу, перешагивает через фальшборт и мчится к доку. Вприпрыжку за ним побежал маленький Джесс, стараясь угнаться за его длинными худыми ногами. Саймон смеется, Дэйв молчит.

— Надеюсь, они не собираются переться в порт, — шепчу я Дэйву. — Маттис ничего не сделал, впрочем, он отчасти прав.

— Иес (да), — отвечает Дэйв с хмурым видом, — дурацкая история, проклятая и глупая история с этими мужиками. Не порть себе кровь и нервы, они не собираются швырять его в воду, не среди бела дня, слишком много народа.

Пять минут спустя наши двое мужчин возвращаются, улыбаясь. Я не осмеливаюсь спросить их, убили ли они его. Джесс возвращается, чтобы вздремнуть немного.

— Я достаточно отпахал сегодня, — заявляет Йан, — валю отсюда. Разгружаемся в полночь, парни. В одиннадцать часов корабль должен быть на консервном заводе. Будьте там в девять.

Дэйв тоже уходит:

— У меня встреча насчет работы.

Саймон собирается опять лечь спать. Джуд и я остаемся одни среди горы наших снастей. Мы молча продолжаем работать. И тогда приходит Джои в сопровождении какого-то парня.

— Еще работаете? А мы уже давно закончили, — говорит парень. — Если бы, по крайней мере, вы были с полными карманами…

Джуд не отвечает. Одетый во все новое, пацан вытаскивает из своего кармана пачку банкнот и машет ими какое-то время с кокетливым выражением на своем чисто выбритом лице. Он осмотрел меня с ног до головы.

— Девчонка…

Он протягивает мне руку, которую я сдавливаю своей.

— Еще один костолом!.. Идемте, выпьем по стаканчику «У Тони», я плачу за всех. Сегодня вечером я решил надраться.

Джуд бросает перчатки на стол:

— Неплохо.

Я смотрю, как они уходят. Джои возвращается:

— Ты не идешь?

— А мне можно?

— Естественно! Если какая-то сволочь говорит, что платит за то, чтобы мы выпили по стаканчику, это тебя тоже касается.

Они идут впереди, мы за ними. Я замечаю Маттиса, стоящего перед баром «Кайоди», наверное, немного пьяного, подающего мне знаки руками. На мгновение мне становится легче: они не бросили его в порту. В ответ я издали помахала ему рукой, не имея желания, чтобы эта история продолжалась. И я не хочу пропустить поездку.

В баре царит невероятный хаос. Конец сезона. Парни измучены. Слишком долго они находятся на суше. Со времени последней рыбалки к ним вернулась их сила, и они больше не знают, что с этим делать. В этот вечер уже не Джимми Венет плачет в музыкальном аппарате, а горланят «Доре» и «АС/DC». Джои уже был немного пьян, когда торчал на «Мятежном», теперь он добирает за стойкой, нахмурив лоб, упрямо склонившись над бутылкой пива «Бад», от которой он аккуратно отрывает этикетку. Я медленно пью свое пиво. Не успеваю выпить одну бутылку, как мне приносят другую. Я скучаю. Официантка ставит передо мной рюмку виски — меня угощают. Ее нужно выпить. Сбоку какой-то парень пытается начать разговор. Мы не слышим друг друга. Он повторяет попытку. С другой стороны Джои доверяет мне свои обиды, еле ворочая языком:

— Я — жалкий негр, сын индейца… точно, грязный негр от индейца.

Скучный невразумительный рассказ. Он пьет и пьет, яростно продолжая свой монолог. Он рассердился, когда официантка не приходит тотчас. Сегодня вечером до того момента, когда он свалится с ног, если он не сможет выполнить свой долг и вернуться на корабль, чтобы участвовать в разгрузке, то он будет грязным негром от индейца, в гневе, в негодовании. Я чувствую неловкость.

Я смотрю на часы, висящие на стене. Встаю.

— Спасибо, — говорю я пригласившему нас человеку.

Джои хочет задержать меня, собираясь заказать еще одну бутылку пива.

— Нет, Джои, нужно быть на корабле в девять часов. И я туда иду.

Он утыкается носом в стойку, шепчет:

— Негр, сын индейца.

Я собираюсь выйти. Джуд зовет меня:

— Подожди, я с тобой. Иначе я не уйду отсюда.

Он тяжело поднимается, слегка покачиваясь. Я жду его. Он с трудом добирается до двери.

На улице горит свет. Я ощущаю горький вкус во рту. Вкус табака и пива. Джуд харкает за двоих. Он чуть было не упал. Я протягиваю руку и помогаю ему выпрямиться. Его лицо красного цвета, и он выглядит сильно постаревшим от нескольких выпитых стаканов. Я не осмеливаюсь больше смотреть на него, мне страшно от его взгляда, неподвижного и отупевшего, от его вялых приоткрытых губ, одутловатых черт лица, его кожи, кажущейся обожженной, испещренной множеством мелких морщин и фиолетовых прожилок.

— Ну, идем же.

Я медленно иду. Я беру его за руку, чтобы перейти улицу. Он позволяет вести себя, как заспанный ребенок. Мы идем вдоль набережной. Я продолжаю держать его за руку. Скоро солнце исчезнет за горами. Чайки пролетают, насмехаясь над нами. Очень высоко в небе два орла крутятся вокруг своей оси, не обращая на нас никакого внимания. И только мы тащимся по асфальту. Поравнялись с белой деревянной скамейкой, он хочет сесть.