Ликвидация - [31]
— Поверьте, Давид Маркович, Фима — абсолютно честный человек. Он говорит, что даже не помнит, как… ну… залезать в чужой карман. И очень не любит вспоминать свое прошлое…
— Д-да… — сдавленно произнес Гоцман и поспешно отхлебнул чаю. Чай был крепкий, как деготь. — Надо было военкому в морду… Простите, лицо начистить надо было.
Она тихонько рассмеялась:
— Так Фима и начистил.
Гоцман поставил чашку на стол. Торопясь, поднялся.
— Может, еще чаю? — растерянно произнесла Нора.
— Нет, нет, спасибо. Дел по гланды.
«Во дурак… "Дел по гланды". Осталось только матюкнуться в ее присутствии. Не, ну дурак…» — Он неуклюже двинулся к выходу, злясь на себя и еще больше злясь оттого, что злится.
— Вы заходите… — Нора со свечой в руке шла следом. — Фима столько о вас рассказывает. А я вас и не знаю совсем…
— Вы извините, шо я вас разбудил…
— Я не спала,— улыбнулась Нора, — читала Бунина… Вы знаете, он же жил здесь, в Одессе. На Херсонской, сорок четыре…
— На Херсонской? — переспросил Гоцман. — Пастера то есть?
— Да, на Пастера… И женился он в Одессе в первый раз…
— Кто?..
— Бунин… Может, что-нибудь передать от вас Фиме?
— Шо у вас прекрасные глаза, — попробовал усмехнуться Гоцман.
Она улыбнулась в ответ — спокойно, без всякого кокетства, и он смутился еще больше. Торопливо вынул из кармана фонарик — тут, пожалуй, шею свернешь в темноте, на лестнице этой…
И услышал гулкий, быстрый топот ног по ступеням. Наверх. Несколько человек.
Он успел оттеснить Нору, выхватил пистолет, прикрылся дверью… Руки сами проделали все, что нужно, мгновенно и бесшумно. Реакция, отточенная еще довоенными годами и отшлифованная до совершенства войной.
— Убрать фонарь! Осветить себя! — рявкнул снаружи задыхающийся от бега голос.
— Леша? — удивился Гоцман, опуская ТТ. — Ты чего тут?
— Беда, Давид Маркович, — выдохнул Якименко, вваливаясь в квартиру. — Фиму убили.
За спиной Гоцмана приглушенно вскрикнула Нора.
Он не очень понимал, где он и что происходит. Светила луна. Потом, кажется, сверкала молния. Это была фотовспышка. Она выхватывала из тьмы тело Фимы. И снова все проваливалось во тьму, пронизанную звездами одесского неба. Когда-то — или совсем недавно, несколько часов назад, — в это небо они смотрели вдвоем… И пели песни. И сидели рядом за праздничным столом…
Взвизгнули тормоза, из машины вышли Тишак, Довжик и Арсенин. Гоцман с удивлением услышал собственный властный голос:
— Не топтать! Арсенин — к телу, а вы — в дом, помогайте там…
Еще одна фотовспышка…
—…Семечки, карандаш, паспорт, два рубля мелочью, — всплыл голос эксперта Черноуцану. — Я приобщаю к делу?
И снова Гоцман подивился своему голосу, разумному, по делу:
— Приобщайте…
…И снова фотовспышка.
— Проникающее ножевое ранение в сердце, — тихо произнес Арсенин. — С поворотом. Удар был сильный…
— Потом, Андрей Викторович…
Из дома появился растерянный, заспанный Родя в сопровождении Якименко. Он показывал куда-то рукой, наверно, рассказывал, как обнаружил труп…
Лязгнуло железо. Это закрыли за Фимой дверцу медицинского фургона.
Перед столом Гоцмана, понурив голову, сидел Родя. За своим столом приютился Якименко, с тревогой всматривавшийся в почерневшего от горя Давида.
— Дальше…
— Дальше он не поверил, буцнул меня в челюсть, — всхлипнул Родя. — Я снова объясняю, как глухому: «Фима, если б это был партбилет или червонец, так было б за шо думать! А это же бумажка с кое-как печатью! То мог бы сколапуцать даже каждый пионер, своими сопливыми руками!»
— И где эта накладная? — перебил Гоцман.
— Не знаю, — покачал головой Родя. — Он забрал с собой… Не видел.
— Дальше…
Гоцман пошарил взглядом по столу, разминая в пальцах папиросу. И тут же забыл, что ищет. Якименко, привстав, молча положил перед ним спички, Гоцман машинально кивнул, взял коробок и забыл — зачем…
— …Я вышел где-то через час, — сверлил мозг плаксивый непроспанный голос Роди. — Собрался до ветру. Подошел к забору… Шо-то вроде как лежит… Я подошел, толкнул, смотрю — Фима!.. Взялся за него — на руке липко… Так я развернулся и сюдой, до вас… Сказал дежурному…
Помолчав, Гоцман выдвинул ящик стола, выбросил на стол несколько смятых синих купюр по десять червонцев каждая. Изображенный на деньгах Ленин в овальной рамочке глянул на Родю насмешливо и презрительно.
— А это кто рисовал? Тоже не ты?
— Давид Маркович… — укоризненно протянул Родя. — Я же так посочувствовал вашему горю… А тут какие-то триста карбованцев…
— Я ищу причину, — разлепил губы Гоцман. Родя вскинул руки к потолку: а я знаю?..
Гоцман смел фальшивые деньги в ящик. Снова наткнулся пальцами на спичечный коробок. Машинально задымил, положив на стол рядом с собой карманную закрывашку.
— За шо еще говорили с Фимой?
— За карточки эти… — Родя, поколебавшись, со вздохом достал из кармана измятые продуктовые карточки, выложил на стол. — Он просил склеить. Сказал: «Сделай, Родя, это для друга». А я шо? Склеить — так склеил…
Мертвеющими пальцами Гоцман взял карточки, карточки Марка. Сжал зубы. В глазах все плыло, двоилось. Он закусил до боли губу.
— Конвойный! — не своим голосом гаркнул Якименко, вскакивая. — Выводи!..
Влетел милиционер, схватил Родю за шиворот и, испуганно оглядываясь на задыхающегося Гоцмана, выволок в коридор. Якименко, опрокинув стул, кинулся к графину, плеснул воды в стакан.
Доблестный, героический поступок, важное по своему значению действие, совершенное в трудных условиях, — так гласит словарь о подвиге. В книге рассказывается о 100 великих ратных подвигах, совершенных во славу Родины — России. Генералы и простые солдаты, сестры милосердия и военные священники, летчики, моряки и военные шоферы — все они в разных обстоятельствах, под разными знаменами были готовы умереть за Отечество. Многие доказали это на деле…
«Вечный огонь» – книга о людях, чьи судьбы определяют слова «Честь» и «Долг». Действие романа начинается в 1913 году и продолжается до наших дней. Герои произведения – представители семьи Шимкевичей, на протяжении ста лет выбирающие благороднейшую в мире профессию – защитник Родины. Эта офицерская династия верна присяге в любое время – в Первую мировую, Гражданскую, Великую Отечественную и при любых обстоятельствах – в Испании, Венгрии, Афганистане… А преодолеть самые трудные преграды судьбы героям помогает вечный огонь любви.
Лето 1944 года. Немецко-фашистский оккупационный режим в Белоруссии доживает последние дни. Красная Армия уже ведет бои на территории республики. Но в Белоруссии хватает и противников советской власти — тех, кто делает ставку на… британских союзников СССР. Лидер местных националистов Алесь Латушка предлагает Великобритании сделку: британские войска высаживают десант, захватывают территорию Белоруссии и начинают войну против СССР. Об этой авантюре становится известно органам НКВД, и в оккупированный Минск направляется группа СМЕРШа под командованием капитана ГБ Соколова с заданием любыми средствами помешать планам врага.
Эмигрантами называют людей, вынужденных покинуть Родину по политическим, религиозным, экономическим или иным соображениям. Пожалуй, в мире нет ни одной страны, в которой не оставили бы свой след эмигранты из России. Немалую часть из них составляли выдающиеся ученые и полководцы, поэты и изобретатели, философы и священнослужители, художники и дипломаты, писатели и журналисты. Все они, каждый в своей мере, являлись частью мира Русской эмиграции, границы которого и по сей день никто не может измерить. В книге Вячеслава Бондаренко и Екатерины Честновой рассказывается о ста самых прославленных русских эмигрантах XVI–XX веков.
Друг Карамзина и Жуковского, Пушкина и Мицкевича, Тютчева и Стендаля; один из крупнейших русских поэтов Золотого века, прошедший 70-летний творческий путь; мастер журнальной полемики, историк литературы и русского быта, переводчик, мемуарист; советник и собеседник Александра I и Александра II; блестящий светский лев, остроумец и сердцеед… и одна из самых драматических судеб за всю историю русской литературы. Любимейшим жанром князя П.А. Вяземского были записные книжки, с которыми он на закате дней сравнил самого себя: «Я просто записная книжка, / Где жизнь играет роль писца…»Первое полное жизнеописание поэта, основанное на материалах Остафьевского архива, дает возможность заглянуть в эту «записную книжку» и по достоинству оценить уникальность талантов князя П.А.
Ноябрь 1927 года. Границу СССР тайно переходит бывший белый офицер Владимир Сабуров. В день 10-й годовщины революции он должен взорвать крейсер «Аврора», на борту которого будут находиться лидеры Советского Союза. Об этом узнают в ленинградском ГПУ, и опытная чекистка Дарья Скребцова получает задание ликвидировать террориста. Но ее начальство ничего не знает о том, что в 1917-м Владимир и Дарья были влюбленной парой…
Когда Патрисия Джонс получила после смерти матери довольно большое наследство, ее муж Род решил убить жену. Но спешить не следовало…
Владелец спортклуба Корчак узнает от знакомого бизнесмена, что в городе идет жесткий захват собственности. Говорят, что это дело рук представителей правопорядка, которые запугивают, пытают и убивают бизнесменов, повсюду устанавливая свою «крышу». Дело доходит и до самого Корчака. Банда решает покарать мужчину за несговорчивость и упрямство, уничтожив не только его бизнес, но и семью. Когда над его женой и детьми нависла серьезная угроза, Корчак начал мстить. Надеясь на помощь своего друга детства генерала ОБОП Левченко, он объявил охоту на «оборотней в погонах».
В гангстерские разборки впутали наемного убийцу, который привык делать свою работу на совесть…
Начальник уголовного розыска Артем Малахов случайно знакомится с красавицей Жанной. Опер и не подозревает, что на любовь этой девушки давно претендуют два криминальных авторитета, готовых заплатить за ее согласие солидную сумму. Но и Жанна – далеко не простушка. Ловко обманув богатых поклонников, она исчезла, прихватив с собой обещанные деньги. Один из несостоявшихся любовников подключает к поиску мошенницы своего родственника, начальника криминальной полиции. Тот поручает это дело Малахову, которого люто ненавидит.
Герой нескольких романов Картера Брауна — неутомимый лейтенант Эл Уилер всегда готов ввязаться в головокружительное дело и, презрев любую опасность, вывести на чистую воду отъявленных преступников.
В книге, идет рассказ о криминальном мире. О людях, которые в повседневной жизни руководствуются понятиями, сложившимися в зоне. Кражи, наркотики, преступный промысел — обыденность этого мира. С виду, обыкновенные люди. Им не чужды тревоги и страсти, которые терзают обычных людей. Преступный мир, как он есть. Наркотики и кражи. Тюрьма — взгляд изнутри. Становление героя, как личности в преступном мире.