Ликвидация - [157]

— Нет, спасибо.

— Да… — словно не слыша его, произнесла Нора. — Чай… это правильно.

Она нашарила на полке большой алюминиевый чайник, поставила на стол. Суетливо похлопала по карманам халата, достала спички. И только тут осознала, что поставила чайник вовсе не на конфорку… Понесла чайник в угол, к примусу, но сразу вернулась.

— Где находится контрразведка?.. — Ее зеленые бархатистые глаза смотрели на Кречетова в упор.

— Нора, какая контрразведка? — мягко, с болью улыбнулся майор. — Вам надо спрятаться. Скрыться. Исчезнуть… Если Давида забрали по ошибке, придут и за вами… Понимаете?

Она покачала головой:

— Не по ошибке, нет… Я его предупреждала… Это из-за меня. Я просто дура! Глупая дура!

Женщина вынула из шкафа бежевое платье, сняла его с плечиков. Кречетов бережно взял ее за руку, успокаивающе погладил.

— Возьмите себя в руки… И подумайте сами… Если бы из-за вас, то… вас бы взяли в первую очередь.

— Да? — полувопросительно произнесла Нора. — Вы, наверное, правы… Чаю хотите?

— Да бог с ним, с чаем, — поморщился майор. — У меня внизу машина. Скажите куда, и я вас отвезу.

Нора молчала, держа на весу платье. Ее глаза невидяще смотрели вдаль.

— Нет, вы знаете… я с утра выходила. Они могли не застать меня…

— Ну и замечательно! — начал терять терпение Кречетов. — Послушайте меня! Нора! Послушайте меня, посмотрите… — Он осторожно повернул ее за плечи к себе, она покорно подчинилась. — Спокойно, спокойно подумайте!.. Давид же не виноват?

— Нет…

— Вы тоже ни в чем не виноваты?

Нора слабо улыбнулась, прикрыла глаза.

— Виталий… Спасибо вам. Вы же сами знаете: сегодня не виновата, а завтра уже виновата… Давид ни при чем, а его арестовали… Значит?

Во дворе раздался шум подъехавшей легковой машины. Хлопнули дверцы. По лестнице заскрипели сапоги.

— Вот видите? — быстро проговорила Нора и вдруг вцепилась в рукав майора: — Слушайте внимательно… Вы пришли меня допрашивать! Из военной прокуратуры, ясно?.. И мы с вами не знакомы!.. Садитесь! — Она силой пихнула Кречетова на табуретку. — А то и вас заберут!..

— Нора…

— Садитесь!

Дверь в комнату распахнулась без стука. На пороге стояли двое офицеров МГБ — капитан и лейтенант.

— …Больше я о Давиде Гоцмане ничего сказать не могу, — громко, глядя Кречетову в глаза, «договорила» Нора. — Мы с ним познакомились случайно. О характере его деятельности я не имела никакого представления.

Капитан МГБ шагнул вперед, вежливо козырнул:

— Бруннер Елена Андреевна?.. Собирайтесь, пожалуйста… А вы, товарищ майор, предъявите документы.

— Я помощник военного прокурора Одесского военного округа…

— Я знаю, — перебил капитан. — Так положено.

Кречетов протянул удостоверение личности офицера.

Нора растерянно подняла платье:

— Отвернитесь, пожалуйста.

— Мы не смотрим, — обронил капитан, опуская глаза на удостоверение Кречетова. Лейтенант сделал шаг к окну и встал вполоборота к Норе, наблюдая за щегольски одетым толстяком, который суетился на галерее перед дамой не первой свежести. В руках толстяк держал два серых бланка, испещренных печатями и подписями.

Глава четырнадцатая

— …Вот, мадам Короткая, — Эммик светился от счастья, — все ж просто великолепно, с чем я вас и поздравляю… Это копия постановления, а вот это — ордерочек. Можете въезжать хоть сейчас… Видите, как все шикарно устроилось. Просто как в аптеке. Преображенская, самый центр… Я думаю, шо ваш великолепный быт очень сильно наладится. И счастья будет много-много и вам, и вашим деткам…

Рыхлая мадам потянулась к бумажкам всем телом, но Эммик, многозначительно улыбаясь, отвел руку с документами. Мадам, опасливо оглянувшись на стоявшую внизу черную машину, из которой недавно вышли двое офицеров, вынула из сумочки плотную пачку червонцев и протянула Эммику.

— Вы бы хоть бумажкой обернули, — прошипел тот, быстро пересчитывая купюры. — Ах, какая вы неосторожная…

Убедившись в правильности суммы, он отдал мадам Короткой бланки. Та, бережно сложив их, сунула документы в сумочку и, не сказав ни слова, направилась к ведущей на улицу арке.

Из комнаты, распространяя аромат дорогих духов и счастья, основательно выплыла празднично одетая Циля. Следом, распространяя такой же сильный аромат жареной рыбы и неодобрения, показалась тетя Песя.

— Эммик, и шо вы нашли в том ресторане, да еще днем? — укоризненно произнесла она. — Мне скажи! Вам обязательно надо иметь грязную скатерть, хамство и счет на сто червонцев?!

— Мама, вы не знаете хорошей жизни, — надменно отозвался Эммик, небрежно засовывая пачку денег во внутренний карман и сводя жену под руку по лестнице. — У нас уже столик заказан.

— Так шо, я все ж таки не понимаю, нельзя поесть со вкусом дома?!

— Я умоляю!.. — небрежно вскинул свободную руку сын.

Раздосадованная тетя Песя оглядела пустой двор, ища, с кем бы поделиться очередным горем. Но никого, кроме водителя черной эмки, мрачно курившего, облокотясь на крышу машины, во дворе решительно не было. А делиться горем с таким водителем тете Песе по некотором размышлении почему-то расхотелось. «Ой, вей, — вздохнула она, уходя с галереи в комнату, — как будто удачную сделку нельзя отпраздновать дома, а обязательно тащиться в тот ресторан по жаре…»