Лики земного родства - [2]

Рассказы

Ошибка ушастого новосела

Первую в своей жизни передислокацию этот ушастый хряк, прозванный за большой вклад в плодовитость свинушек Трудягой, воспринял с двояким чувством. С одной стороны – грустновато было покидать полюбившихся молоденьких хрюшек, которые благодаря его активности стали счастливыми матерями быстро растущего приплода. С другой же – ему, такому крепкому и буйному кабану, уже примелькались все эти с каждым месяцем стареющие мордашки подружек. Поэтому, когда подогнали к свинарнику грузовик с высокими бортами, ушастый Трудяга сопротивляться не стал.

Только оказавшись в машине, он с высоты её кузова впервые увидел повлажневшие глаза всего семейства и тоже едва не всплакнул. Но сразу вспомнил о своём мужском статусе, пару раз стыдливо хрюкнул и удалился в передний угол. Здесь и рассекаемый кабиной мчащейся машины встречный ветер лишь шаловливо щекотал его щетину, и не чувствовалось тряски даже на ухабистых отрезках дороги. В общем, эту в не ближний свет поездку Трудяга, владей он условно человеческим языком нового времени, мог бы смело назвать «потрясно-клёвой». Так что зря его оградили высокими бортами кузова – сбежать отсюда ему ни разу в дороге даже не помыслилось. Наоборот, столь комфортно лежа то на одном, то на другом боку, ушастый все больше проникался впервые пришедшей к нему хряковой гордостью. Это же именно ему, единственному в том свинокомплексе, выпала честь быть купленным для выправления демографической ситуации у дальних соседей.

С этими мыслями своего превосходства белошёрстый с чёрными пятнами Трудяга и прибыл к новому месту назначения. Особенно запомнились ему первые минуты встречи. Слегка взволнованный предстоящей для него неизвестностью и смущённый появившейся группой людей, он лишь растерянно хрюкнул разочек и с опущенной головой приблизился к краю кузова.

– Ишь какой ладный, сбитый каба-а-ан! – почти пропела, оценивая его заднюю часть, ближе остальных работниц стоящая к кузову свинарка и зачем-то перевела взгляд на толстого бригадира. – Видать, действительно Трудяга.

Почуяв такую высокую оценку от самих знатоков земли этой, на которую ушастый кнур не успел ещё ступить своими парнокопытными, он на мгновенье даже замер. Затем, словно жених перед калиткой давшей согласие невесты, горделиво вскинул голову и впервые посмотрел в глаза его встречающих.

– Да уж точняк порадуется такому сурпризу вся наша женская свиная половина, – уверенно ответствовал работнице фермы её кривоносый заведующий и весело ущипнул толстушку за бок.

Вслед за ним одобрительно задакали и зацокали другие свинари да просто пришедшие засвидетельствовать такое важное для этого села событие. На что уж совсем возгордившийся Трудяга отреагировал ещё важнее пущего. Шумно переступив по днищу кузова с одной передней ноги на другую, он троекратно хрюкнул так, словно теперь уже оповещал о своём появлении здесь всю деревню. На его такое раскатистое свиное приветствие откликнулись даже окраинные петухи и гусаки, каркнули испуганно взлетевшие с крыш свинофермы её завсегдатаи-вороны.

Важно спускаясь под этот разноголосый гвалт сельской живности по специальному для него дощатому трапу, тронутый приёмом ушастый подумал: «Правильно, господа деревенские, что не сомневаетесь в моих деловых способностях. ежели я успешно покрыл за год сотню с гаком маток на тамошнем свинокомплексе, то уж на здешней простой ферме…» И в этом раздумье, либо по причине своей безграмотности, он попросту пропустил мимо глаз нужную для себя вывеску. Приколоченная прямо над входными воротами, она гласила пришлому Трудяге, что он семенит сейчас на территорию не абы какой фермочки, а показательной свинофермы спиртзавода.

Да и было ли ему в столь торжественные минуты до познания таких житейских мелочей? Особенно – когда подошел к своему новому корыту, и его тут же обступили совсем незнакомые, одна краше другой, свинушки. Их перешедшие в общее ликование похрюкивания и повизгивания привели ушастого в состояние, в котором едва добрался с дорожной голодухи до кормушки. «Ну, наконец-то, – подумал он, – а то же с пустым брюхом, хря-хря, вряд ли на их бабскую радость добром ответишь».

Особо отчётливо ему запомнилось начало того необыкновенного ужина. Жадно хлебнул подряд пару порций привычной в свиной жизни полужидкой кашицы и почувствовал, что здесь что-то не то. Привлёк внимание уж больно приятный запах зерна. «Откель же он в этой каше взялся?» – с недоумением подумал хряк-новосел. Покосился на соседок – никаких признаков удивления. Они в отличие от него, не прочитавшего входную вывеску, хорошо знали своё место жительства. Да и к меню здешнему попривыкли. Превращаемая в кормовую добавку светло-коричневая барда – отходы местного спиртзавода – стала для них не только надежной «аптекой» клетчатки, углеводов и белка. Даже источником небольшого хмельного состояния.

Однако Трудяга, впервые дорвавшись до такого дармового «кайфа», его маленько перебрал. Выхлебай он лишь свою просчитанную зоовет службой вечернюю порцию, ничего бы, конечно, дурного не было. Но ему своей кормушки показалось мало, и он полез в соседские. Ополовинил со смачным хрюканьем порцию правой от него молодой дамочки, потом – той, что левее. И с остатками памяти да коротким (насколько хватило сил) поросячьим визгом растянулся меж ними…