Лик смерти - [33]

— Ты понимаешь, что это значит? — спросила я Келли.

Она вздохнула, надув щеки.

— Позвоню, разбужу Джина.

Джин Сайкс руководил лабораторией ФБР в Лос-Анджелесе. Они с Келли когда-то работали вместе. Поработают и сейчас. Они исследуют каждый дюйм в этой квартире и обязательно найдут все, что только можно. Конечно же, найдут.

— Постойте, — выпалила я. Меня словно осенило. — Сколько времени прошло между убийствами?

— Судя по состоянию трупов, то, что мы имеем здесь, совершено почти на день раньше, — ответила Келли.

— Получается, после расправы в этой квартире убийца сразу же отправился в дом Кингсли? Странно!

— Почему?

— Ритуальные серийные убийства цикличны. Само по себе убийство — это кульминация цикла, за которой следует спад активности. Я имею в виду не просто подавленное состояние, а глубокую, отнимающую все силы депрессию. Однако наш красавец убивает в занюханной дыре, просыпается на следующий день и расправляется с обитателями особняка Кингсли. Я, конечно, ничего не исключаю, но такое поведение несвойственно серийным убийцам.

— Паршиво, — заметил Барри.

Когда Келли беседовала с Джином, мне позвонил Алан.

— Я закончил. У вас все в порядке?

— Смотря что ты считаешь порядком.

И я сообщила ему о втором убийстве.

— Он оказал нам огромную любезность.

Под «огромной любезностью» мы подразумеваем, что убийца, сообщив о втором преступлении, дает нам возможность не думать о первом. Часто на месте первого убийства просто не хватает улик, которые могли бы вывести нас на преступника. В таких случаях нам остается только ждать, когда убийца нанесет очередной удар, и надеяться, что на этот раз он будет менее осмотрительным. Или на третий, или на четвертый. Подобное ожидание приводит в уныние и вызывает чувство вины. «Огромная любезность» — это шутка, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. Ведь убийца «любезно» предоставляет нам еще одно преступление, в котором нам не нужно себя винить, поскольку оно свершилось раньше, чем мы взяли на себя ответственность. Однако с этого момента оно полностью ложится на наши плечи.

— Ты что-нибудь выяснил?

— Нет, никто ничего необычного не заметил. Ни чужих машин, ни людей. Но это как раз «те самые соседи» — сердцевина среднего класса.

Алан имел в виду статью, которую недавно мне отправил, — социологические изыскания в приложении к уголовным расследованиям. В статье отмечались изменения, произошедшие в технологии и восприятии возрастающего количества преступлений в сочетании с экономическими факторами, которые только усложняют нашу работу.

Раньше все стремились к объединению. Как правило, люди знали своих соседей и сразу же обращали внимание на чужака. Со временем все изменилось. Женщины вышли на работу. Информация о преступлениях и о преступниках благодаря телевидению стала доступной. Люди вдруг осознали, что их сосед может оказаться педофилом, а директор школы — насильником, и заняли круговую оборону. В наши дни, согласно этому исследованию, большинство представителей среднего класса — самая его сердцевина — лишены старого доброго чувства солидарности. Люди, как правило, знают имена своих соседей, и все. В бедных кварталах, напротив, люди стремятся держаться вместе. Состоятельные граждане крайне осмотрительны и стараются во что бы то ни стало обеспечить себе безопасность. Социологи пришли к выводу, что самым лучшим местом для преступника являются именно дома представителей среднего класса, поскольку каждый из них, словно остров, отделен от внешнего мира, а при таком раскладе, в отсутствии свидетельских показаний, расследование преступления полностью ложится на плечи криминалистов.

— Вообрази, — продолжал Алан, — через три дома отмечали детский день рождения. Гостей куча. А толку? Все в один голос твердят: «Никого подозрительного не видели».

Я задумалась.

— Может, убийца был одет в униформу.

— Сомневаюсь. Я спрашивал. Никто не упоминал ни электриков, ни газовиков, ни работников телефонных компаний. И потом, не забывай — был выходной. Какие коммунальные службы по выходным вкалывают?

— Человек в форме сразу привлек бы внимание.

— Вот-вот.

— Алан, но ведь наш преступник чертовски самоуверен! Он совершил убийство средь бела дня, когда все дома. Зачем?

— Думаешь, это что-то значит?

— Не думаю — уверена. Ему нравится посылать сообщения, вот он и пришел сюда, чтобы о чем-то сообщить.

— Но о чем?

Я вздохнула:

— Еще не знаю.

— Ты обязательно во всем разберешься. А каков план действий?

— Барри попросил нас о помощи. Итак, мы в деле… и отправляемся по домам. А завтра приедем сюда и продолжим.

— Ты уверена?

— Да. Я сама собиралась это сделать. У меня слишком много вопросов и совсем мало ответов. Мне нужно время, чтобы подумать, а криминалистам — чтобы сделать свою работу.

— Позвони завтра.

Я вышла из квартиры. Барри стоял, прислонившись к перилам. Ясное ночное небо было сплошь усыпано звездами. Однако красота ночи ускользала от меня. «Откуда так несет? Ну конечно, от меня. Я вся пропахла смертью».

— Есть соображения? — спросил Барри.

— Ни одного ответа, зато море вопросов.

— Например?

— Связи. Какое отношение семья Кингсли имеет к этим двум трупам? Почему маньяк не испоганил тела детей? Почему он закрыл глаза только женщинам? Почему он оставил Сару в живых, и какова ее роль в случившемся? Убийца орудовал в одиночку? — Я разочарованно развела руками.