Сэм и другие охранники расчистили дорогу для нас до двери, а снаружи нас ждал лимузин. Они хорошо подготовились. Мы все загрузились в лимузин. Сразу же Дэвид притянул меня на свои колени.
— Сэм убедится, что с твоими друзьями все в порядке.
— Спасибо тебе. Думаю, теперь Портленд знает, что ты здесь.
— Ага, полагаю, ты права.
— Дэйви, да ты гребаный показушник, — сказал Мал, качая головой. — Я знал, что ты устроишь что-то подобное. Гитаристы такие позеры. Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, юная леди, ты бы вышла замуж за барабанщика.
Я рассмеялась и вытерла с лица слезы.
— Почему, мать твою, она плачет, что ты ей такого сказал? — Дэвид прижал меня ближе. Люди с улицы стучали в окна машины, когда она начала медленно двигаться.
— Ты в порядке?
— Я сказал ей правду, что она должна была выйти замуж за барабанщика. Долбаные импровизированные выступления!
— Заткнись.
— Такой как ты никогда не пошел бы напролом, чтобы впечатлить девушку, — глумился Бен.
— Что произошло в Токио? — спросил Джимми, развалившись в углу. — Напомните-ка мне о... эх... как ее звали?
— Ага, вот дерьмо. Цыпочка из ресторана, — сказал Бен. — Сколько они взяли с тебя за причиненный ущерб?
— Я даже не знаю, о чем вы тут говорите. Дэйви скажи, чтобы они заткнулись,— перекрикивал Мал хриплый смех ребят. — Имейте хоть немного уважения к их с Эвелин трогательному моменту, вы, придурки.
— Не обращай на них внимания, — Дэвид обхватил мое лицо ладонями. — Почему ты плачешь?
— Потому что это десять. Если один было то, что мы были несчастными и разделенными, то десять — это твоя песня. Она прекрасна.
— Тебе, правда, понравилось? Потому что я смогу понять, если это не так, ты не должна...
Я обхватила его лицо и поцеловала, не обращая внимания на шум и болтовню вокруг нас. И я не прекращала целовать его, пока мои губы не онемели и не опухли так же, как и его.
— Малышка, — он улыбнулся, вытирая мои последние слезинки. — Это, черт возьми, лучшее, что ты могла ответить.
