Лихие годы (1925–1941) - [160]

Все это сказано. Но вот что не сказано: что не надо защищать свою жизнь (такая заповедь была бы равна заповеди самоубийства); и вот еще что не сказано: это то, что не надо защищать других, когда их обижают, потому что такая заповедь была бы равна проповеди эгоизма. Во всяком случае никто никогда иначе учения Христа не воспринимал.

Л. Н. Толстой в своей известной статье «Что такое искусство» очень критически отзывается о пьесах Ибсена. Между тем сам он в данном случае очень походит на героя одной из пьес Ибсена: на пастора Бранда, жизненным лозунгом которого всегда было: «все или ничего!» Но как и всякое предвзятое правило, этот лозунг упрощает многообразие жизни, обесцвечивает жизнь. Впрочем, сталкиваясь с жизнью, Толстой и сам чувствовал необходимость поставить какие-то границы своему «непротивлению». Гусев рассказывает, как Толстой привел такой пример: крестьянская женщина, озабоченная приготовлением обеда, удрученная всевозможными заботами, дала шлепок закапризничавшему ребенку. Это, однако, не будет насилием. «Насилие, — говорит Лев Николаевич, — будет тогда, когда это возводится в систему, когда сознательно наказываются проступки, и это очень дурно и развивает жестокость» (Н. Н. Гусев, «Два года с Л. Н. Толстым». Москва, 1912 г., стр. 75).

Здесь Толстой нащупывает какой-то правильный метод. Плохо, когда насилие становится системой. Системой, законом жизни должна быть любовь, добро, непротивление. Насилие должно применяться в редчайших случаях, когда это совершенно необходимо. Там, где насилие становится системой, наступает всеобщее одичание, озверение. Печальным примером этому (увы!) служит Советский Союз. Именно потому надо поставить четкие и ясные границы насилию.

Возьмем прежде всего ту область жизни, где торжество насилия особенно страшно. Где и в каких случаях морально допустима война? На этот вопрос лучше всего отвечает сам Толстой своим романом «Война и мир». Война морально оправдана только тогда, когда народ обороняется против чужеземного поработителя — оборонительная, народная война. За свою тысячелетнюю историю Россия вела 5 таких войн. В XIV веке, когда Русь восстала против полуторасотлетнего господства татар. И тогда преподобный Сергий благословил эту справедливую борьбу. В XVII веке, когда Русь боролась против попыток поляков ее поработить. И тогда святой Патриарх Ермоген тоже благословил эту борьбу. Такой народной войной против иностранного поработителя является и война против французов 1812 года, нашедшая своего Гомера в Толстом. Следует упомянуть также о войне 1877–78 годов против турок. Это была поистине святая страница в истории русского народа, когда Русь освободила своей кровью порабощенные балканские народы от пятисотлетнего турецкого ига и тотчас ушла с Балкан, не взяв ни одной копейки денег, не присвоив ни одного вершка территории. Л. Н. Толстой не понял и не принял этой войны. Но православная церковь эту войну благословила, а в некоторых странах (таких, как Сербия и Черногория) и возглавила. И, наконец, такой справедливой войной является Отечественная война 1941–44 годов, когда Россия отражала немецко-фашистское нашествие. Мы не случайно поставили дату «1944», ибо только до этого года это была справедливая, действительно народная война. Последний год, 1944–45, когда Советский Союз сам становится на путь тиранических захватов и зверств над мирным населением, является одним из самых позорных моментов позорной эпохи сталинской тирании. Справедливым и морально оправданным является, конечно, всенародное восстание венгерского народа против иноземных захватчиков осенью 1956 года и то сопротивление, которое было оказано вторгшимся войскам в Чехословакии в августе 1968 года. Справедлива и благословенна от Господа всякая борьба, ведущаяся за освобождение порабощенного народа. Во всех других случаях — война тягчайшее, отвратительное преступление.

Другой вопрос. Вопрос о государстве. Л. Н. Толстой тысячу раз прав, когда отвергает тираническую власть государства, его идиотские претензии руководить жизнью людей, давать им моральные нормы. Священное Писание признает государство только в одном его аспекте, оставляет за ним только одно право — защищать людей от преступников, убийц, разбойников, воров. Только в этом своем качестве власть от Бога, только в этом своем качестве она заслуживает уважения. «Подчиняйтесь, — пишет Первоверховный апостол Петр, — ради Господа всякому человеческому установлению: царю ли как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым». Почему подчиняться и зачем? «…как от него посылаемым для наказания делающим злое и для похвалы делающим доброе» (1 Петра, 2, 13–14).

Та же мысль у апостола Павла: в Послании к римлянам он восстает против вульгарноанархических течений в христианской общине, отрицавших какие бы то ни было обязанности христианина по отношению к государству. Полемизируя с ними, он пишет: «Всякая душа да подчиняется высшим властям. Ибо нет власти, кроме как от Бога, а существующие поставлены Богом. Поэтому противящийся власти восстал против Божьего установления, а восставшие навлекут на себя осуждение…» Почему так? «Делай доброе, и будешь иметь похвалу от нее; ибо она Божий слуга, — тебе на благо. Если же делаешь злое, бойся; ибо она не напрасно носит меч, ибо она Божий слуга, тебе на благо». (Рим, 13, 1–4).