Лихачев - [2]

— А производство? — спросил Лихачев.

— В прошлом году собрали двести семьдесят пять машин. Это неплохо. Но о производственной стороне тебе главный инженер доложит… Он у нас здесь сам директором работал и главным конструктором. Сейчас позовем!

Несколько минут спустя Владимир Иванович Ципулин появился на пороге.

Инженер-механик, он был страстным автомобилистом, сам управлял машиной. Еще в 1913 году в МВТУ он руководил кружком студентов-шоферов. В армии служил в авточастях. На завод АМО пришел в качестве контролера от совета военной промышленности и пережил на заводе самые трудные дни, когда нужно было решать, с кем и куда идти. Ципулин решил этот вопрос для себя без колебаний. В 1918 году, когда завод был национализирован, а хозяева бежали в Париж, он остался на заводе техническим директором.

— Вот, Владимир Иванович, — сказал ему Холодилин, — знакомьтесь. Новый директор АМО. Лихачев Иван Алексеевич. Не смотрите, что молодой. Он тоже старый автомобилист.

— Это самое главное, — сказал Ципулин и церемонно поклонился.

Его отличала особая старомодная вежливость, создающая дистанцию.

Глава вторая

1

Много лет спустя, когда Иван Алексеевич вспоминал о первых днях своей работы на заводе АМО, ему прежде всего представлялась плотная коренастая фигура главного инженера Владимира Ивановича Ципулина, который ходил по кабинету, поглядывал то на него, то на Холодилина хмурым, недоверчивым взглядом. В больших застекленных шкафах за ого спиной теснятся папки в ледериновых переплетах с золотым обрезом.

— Вся история автомобилестроения здесь! — говорит Владимир Иванович, обводя книжные шкафы круговым движением руки, как бы снимая с себя ответственность за то, что есть на свете люди, которые не знают этой интересной, заслуживающей особого внимания истории.

Рассказывал Владимир Иванович степенно, обстоятельно, со многими подробностями и отступлениями.

В 1902 году в России было зарегистрировано тридцать семь автомобилей разных марок, вывезенных из-за границы. Всего тридцать семь штук. Правда, это было вовсе не так мало, если учесть, что в то время не только в России, но и в Западной Европе еще никто не понимал, что этой оглушительно стреляющей и прыгающей с места, как кенгуру, машине принадлежит будущее. Совсем недавно в Европе автомобиля тоже боялись и не разрешали ему передвигаться по улицам городов со скоростью свыше восьми километров в час. В Англии, например, впереди автобуса, курсировавшего между Лондоном и Бирмингемом, шествовал регулировщик и размахивал белым флагом на длинной палке, предупреждая прохожих, чтобы они не ходили по мостовой.

Первый русский автомобиль с керосиновым двигателем был сконструирован инженером Яковлевым. Но дело не пошло, оказалось невыгодным. Затем выпуск автомобилей попыталась наладить фирма Лейтнера в Риге. Крупный конструктор двигателей внутреннего сгорания Луцкой начал изготовление грузовиков в Петербурге на заводе Лесснера, по, построив лишь несколько опытных экземпляров, отступил и перешел на ремонт автомобилей.

Владельцы московского завода «Дукс» попробовали строить паровые автомобили, потом бензиновые «дуксо-мобили», но в конце концов пришли к заключению, что в условиях российского бездорожья спрос на грузовики весьма невелик, и поэтому ввозить в Россию готовые автомобили гораздо выгоднее, чем изготовлять их своими силами.

Дольше всех продержался Русско-Балтийский завод, да и то лишь потому, что он ограничивал себя сборкой машин, покупая за границей коленчатые валы, радиаторы, карбюраторы, поршневые кольца, коробки скоростей и многое другое.

Только мировая война подтолкнула отечественное автостроение.

В 1915 году Военное министерство ассигновало 100 миллионов рублей для закупки автомобилей за границей. Узнав об этом, русские промышленники насторожились. Как?!. Отправить за границу 100 миллионов золотых рублей вместо того, чтоб отдать их своим «исконно русским предпринимателям»?! Это было бы недопустимо и даже «безнравственно».

Так писали газеты.

Вскоре «Утро России» сообщило: «Обороняя интересы народа и опираясь на него, русские предприниматели грудью встали на защиту отечественной промышленности».

Речь шла о том, что фирма «Кузнецов, Рябушинский и K°», ранее торговавшая мануфактурой, наспех сколотила Акционерное общество автомобилистов — АМО.

«Наше предприятие АМО, — писали они, — имеет перед собой яркую и определенную цель. Цель эта заключается не в погоне за барышами, она — эта цель — идейная и патриотическая. В современной войне мы должны быть сильны не только пушками и снарядами, но и средствами передвижения. Автомобиль для нашей русской армии так же нужен, как провиант и фураж. Нижайше просим выделить нам…»

В ответ на это колоритное обращение Военно-промышленный комитет выделил братьям Рябушинским 11 миллионов рублей. А еще через несколько месяцев акционеры приобрели у потомственного дворянина фон Дервиза участок на окраине Москвы в 138 тысяч квадратных сажен (около 64 га) для постройки автомобильного завода и отслужили молебен.

Было это 1 марта 1916 года.

Каждые четверть часа Владимир Иванович умолкал, взглядывал на позолоченный циферблат стенных часов, выжидал, когда они пробьют положенное число раз, и продолжал: