Лига перепуганных мужчин: Сборник - [4]

У нас был вечер встречи, сбор нашей группы, и один из нас был убит. Сначала мы все думали, что это был несчастный случай, но он — тот человек, которого мы искалечили,— тоже был там. А через несколько дней каждый из нас получил по почте его сообщение, в котором было написано, что он убил одного из нас, очередь остальных наступит позднее, что он вступил на борт „корабля мести".

Вульф: Понятно. Психопатия стала казаться почти эвфемизмом.

Хиббард: Совершенно верно, но мы ничего не могли поделать.

Вульф: Поскольку вы располагали доказательством, то самое правильное было бы поставить в известность полицию.

Хиббард: Никаких доказательств у нас не было.

Вульф: А сообщение?

Хиббард: Все они были напечатаны на машинке, не имели подписи и были составлены в витиевато-туманных выражениях, которые делали их непригодными для такой практической цели, как стать уликой. Он даже весьма предусмотрительно изменил свой стиль — в этом послании он резко отличался от его собственного. Но нам-то все было совершенно ясно. Каждый из нар получил по такому предупреждению, и не только те, что присутствовали на встрече. Все члены Лиги без исключения. Конечно...

Вульф: Члены Лиги?

Хиббард: Это не имеет значения, просто сорвалось с языка. Много лет назад, когда несколько человек из нас собирались обсудить положение дел, один из нас, во хмелю, разумеется, предложил нам называть себя „Лигой искупления". Название прозвучало. Позже его употребляли редко, и то только в шутку. Сейчас, я полагаю, шутки кончились...

Хочу сказать, что мы, конечно, не все живем в Нью-Йорке — только около половины. Один из нас получил свое предупреждение также и в Сан-Франциско. Тогда несколько человек собрались в Нью-Йорке и обсудили положение вещей. Мы произвели нечто вроде расследования и повидались с ним. Он отрицал свое участие в этом деле, но мне показалось, что его черная душа радовалась, несмотря на его невинный вид.

Вульф: Дальше.

Хиббард: Некоторое время все было тихо. Три месяца. Потом был убит еще один из нас. Обнаружен мертвым. Полиция решила, что это самоубийство, вроде все данные указывали на это. Но через два дня почта принесла нам новые предупреждения. Содержание было примерно таким же, и источник, разумеется, был тот же самый. Предупреждение, как я считаю, было сочинено весьма умно, даже блестяще.

Вульф: На этот раз вы, естественно, обратились в полицию?

Хиббард: Почему „естественно"? У нас по-прежнему не было никаких доказательств.

Вульф: Мне думается, что это был бы самый разумный ход. Уверен, что кое-кто из вашей компании на него пошел.

Хиббард: Они сделали это. Я был против, но они все же пошли.

Вульф: Почему вы были против?

Хиббард: Я чувствовал, что это бесполезно. И также... ну... я не мог присоединиться к требованию возмездия и, возможно, лишения жизни человека, которого мы сами же искалечили... Вы меня понимаете?

Вульф: Вполне. Но если полиция в первом случае не смогла отыскать доказательств, то во второй-то раз они смогли?

Хиббард: Они ни к чему не пришли. Он сделал из них полнейших ослов. Позднее он пересказал мне их вопросы и свои ответы.

Вульф: Вы еще видитесь с ним?

Хиббард: Конечно, мы же друзья. Полиция ничего не добилась. Кое-кто из нашей Лиги нанял частных детективов.

Это было 12 дней назад. Детективы добились таких же результатов, что и полиция... я в этом уверен, и суть в том, что кое-что случилось. Я мог бы говорить об опасениях, предчувствиях, о мерах предосторожности и т. д. Подобных слов существует множество. Я сумел бы обрисовать ситуацию на языке психологии, но простая истина заключается в том, что я слишком напуган, чтобы продолжать жить под таким гнетом. Я хочу, чтобы вы избавили меня от смерти. Я хочу поручить вам защитить мою жизнь.

Вульф: Так что же случилось?

Хиббард: Ничего существенного для остальных. Только для меня. Он пришел ко мне и сказал кое-что. Вот и все. Думаю, что повторять этого не стоит. В результате, признаюсь со стыдом, я совсем потерял голову от страха. Я боюсь ложиться спать, и я боюсь вставать. Я хочу получить гарантию полной безопасности, а это можете обеспечить только вы. Друг, рекомендовавший мне обратиться именно к вам, сказал, что вы наделены примечательными сочетаниями талантов и всего лишь одной-единственной слабостью. Она (это женщина) употребила какое-то слово, только я его не припомню: не то алчность, не то скаредность, не то жадность... Я не миллионер, но у меня, помимо хорошего жалованья, имеется солидный капитал, а в таком состоянии я не способен торговаться.

Вульф: Я всегда нуждаюсь в деньгах. Но это, разумеется, мое личное дело. Я возьмусь за то, чтобы он сошел со своего «корабля мщения» за десять тысяч долларов.

Хиббард: Заставить его отказаться от мщения? Это невозможно. Вы его не знаете!

Вульф: Точно так же, как и он не знает меня. Нашу встречу можно организовать.

Хиббард: Я имею в виду не это. Потребуется нечто большее, чем простая встреча. Гораздо большее, как мне кажется, чем ваш талант. Но это уж к делу не относится. Очевидно, я недостаточно ясно выразился. Я не стану платить десять тысяч долларов, как и любую другую сумму, за то, чтобы этого человека можно было передать в руки пра-во-су-ди-я. Ха!.. Слово, кишащее червями... В любом случае я не стану принимать в этом участие, даже под угрозой смерти... Я не назвал вам имени этого человека и не назову. Возможно, я и без того уже открыл слишком многое. Вас я прошу лишь обеспечить мне личную безопасность, а уничтожать моего противника я не намерен!