Лифт на эшафот - [26]

Женевьева остановила его гневным жестом:

— Никоим образом, месье! Поскольку по телефону он как раз говорил мне…

— Простите, простите… Подумайте, мадам. С точки зрения закона… если он сбежал с женщиной, это не так серьезно, как если он…

— Женевьева! — вмешался Жорж. — Как ты можешь думать что-либо подобное?

Живраль откинулся назад, продолжая внимательно слушать.

— Ты ничего не понял, — сказала Женевьева.

— Теперь ты утверждаешь…

Женевьева в ярости не находила слов. Инспектор наблюдал за поединком брата и сестры. Он вновь достал блокнот. Женевьева заикалась от бешенства:

— Ведь он не знает, что я показала тебе его бухгалтерские книги!

— Однако он знал, что находится в отчаянном положении.

— Вовсе нет! Вспомни, он заверил меня, что дело уладилось, что все идет прекрасно.

— Разумеется. Он намекал на свое бегство.

— Он сказал бы мне об этом, — крикнула Женевьева. — А он говорил мне, что мы будем счастливы вместе! Он и я!

— Чтобы ты ничего не заподозрила! У него уже было назначено свидание с его подружкой!

Женевьева съежилась. Наступило молчание, которое нарушил Живраль:

— Значит, по-вашему, это так называемое исчезновение все-таки бегство.

Еще не остыв после препирательства с сестрой, Жорж обернулся к нему:

— Факты достаточно красноречивы. Мой зять меня обжулил. На то есть доказательства, они у меня в руках. Одновременно этот красавчик назначает свидание своей жене, но сматывается…

— Со своей подружкой… — закончил Живраль.

— Значит, вам известно! — вскричала Женевьева.

— Нет, мадам. Это ваш брат только что сказал. Почему вы не сообщили об этом вчера в комиссариате?

— Минутку, послушайте меня, инспектор, — вступился за сестру Жорж. — Сейчас вы поймете. Она подозревает, что он с какой-то женщиной. Вот истина. И мы хотели, чтобы полиция застукала его и узнала имя этой женщины. Это ведь ясно! Моя сестра хочет развестись. Завтра же мы идем к адвокату.

— Значит, поэтому, мадам, вы… укрылись у своего брата.

— Стоит ли об этом говорить, — сказал Жорж.

— Я понимаю. Но если мадам не возвращается домой, как же знать, не вернулся ли месье Куртуа?

— Вернется он или нет, — завопил Жорж, — моя сестра больше не желает иметь ничего общего с этим бандитом!

Глаза Женевьевы сверкнули:

— Вы что-то знаете, господин инспектор. Он вернулся, не правда ли?

Безумная надежда не покидала ее; она была готова простить. Прежде чем Живраль смог ответить, она горячо заговорила, обращаясь к брату:

— Вот видишь, он вернулся! Ты не станешь возбуждать против него дело. Я продам свои драгоценности, меха, квартиру, мы переедем в пригород, но вернем тебе деньги, клянусь.

Жорж не знал больше, что говорить.

— Ну что ты болтаешь, Женевьева? Инспектор не сказал ничего такого, что бы позволило тебе думать…

Не обращая внимания на Жоржа, Женевьева схватила Живраля за рукав потрепанного пальто. Он не сопротивлялся. Произнес, отвечая на невысказанный вопрос:

— Я заходил на улицу Молитор, мадам… Его там не было. Но, может быть, он пришел и потом опять ушел…

— Но есть же горничная! — простонала Женевьева.

— Ну вот, видите!

Бросаясь так из одной крайности в другую, от снисходительности до жажды мщения, Женевьева почувствовала смертельную усталость.

— Успокойтесь, — сказал инспектор, вставая. — В настоящий момент у вас дома никого нет. Я звонил очень долго.

— Сегодня у горничной выходной, — объяснила Женевьева таким тоном, словно она сообщила миру о начале войны.

— И последнее. Нет ли у вас фотографии мужа, мадам? Это облегчит розыск, а?

— Дома… Да…

— Сейчас я найду, — поспешил сказать Жорж.

Он вышел с решительным видом. Женевьева чувствовала, что Живраль смотрит на нее, но старалась не встретиться с ним взглядом. Он спросил:

— Ваш брат не очень-то любит месье Куртуа, а?

Женевьева медленно покивала головой.

— Возможно, это моя вина, — признала она.

— А вы, мадам?

Она растерянно подняла глаза:

— Я?

— Да, вы. Вы его любите?

Вдруг она почувствовала, что этот невзрачный инспектор излучает подлинное человеческое тепло. Она чуть не бросилась ему на шею, чтобы выплакаться наконец на груди человека, проявившего к ней участие. Но вернулся Жорж и протянул Живралю хорошо знакомую ей маленькую фотографию.

— Ах нет! — запротестовала Женевьева. — Он не побрился в этот день. Он похож здесь на бандита!

— Он и есть бандит! — твердо произнес Жорж.

Живраль положил фотографию в карман и поклонился:

— Мое почтение.

Он посмотрел на Женевьеву, чтобы безмолвно выразить ей свою симпатию. Но, не встретив ее взгляда, смутился и пустился в ненужные объяснения:

— Ну вот. Еще один день закончился. Теперь могу возвращаться домой.

Лицо Жоржа озарилось, ему пришла в голову одна мысль, он поднял руку:

— Подождите. Раз служебное время закончилось, вы теперь простой гражданин, не правда ли, месье…

— Живраль.

— Месье Живраль. И вы могли бы давать свидетельские показания под присягой, как любой другой гражданин?

— Давать показания? — обеспокоенно переспросила Женевьева.

— Да. Я хочу проверить одно из твоих предположений.

В глазах инспектора появился блеск, но тут же погас.

— В сущности, вы хотите попросить меня об этом в частном порядке?

— Именно. Это возможно?

— Бог мой, да… при условии, что все будет гладко!