Лидия - [10]
Я снова встал и покачнулся от слабости. За спиной послышался приглушённый гул — как искажённые эхом звуки человеческого голоса. Я обернулся и увидел широкую вентиляционную решётку, выкрашенную в белый цвет, которая почти сливалась со стеной.
Я забрался на кровать и встал, вытянувшись на цыпочках, однако вентиляционная решётка всё равно находилась у меня над головой, и я почти ничего не мог разобрать. Это было похоже на сдавленный шум работающего механизма, причудливо искажённый гортанным эхом разветвлённой системы воздуховодов. Но что это? Генераторы кислорода? Низкочастотный гул энергетических установок?
Я продолжал прислушиваться, и спустя несколько секунд стал различать чьи-то нечёткие голоса.
Один голос принадлежал мужчине и был громче, ниже, и порою даже срывался на крик. Этот голос наступал, настаивал, жёстко и агрессивно, тогда как второй, грудной и тихий, скорее всего, принадлежавший женщине, лишь неуверенно оборонялся, затихая и растворяясь в шуме. Иногда мужской голос становился таким громким, что я мог разобрать отдельные слова:
— …недостаточно…
— …должны сделать…
— …Лидия…
Лидия?
Вдруг за моей спиной послышалось отчётливое жужжание сервоприводов, как если бы кронштейн, согнутый зигзагом над дверью, стал медленно распрямляться, изготавливаясь для броска.
Я вздрогнул и обернулся.
Металлический череп по-прежнему неподвижно висел над комнатой, но его слепой глаз смотрел вниз под немного другим углом.
Я качнул головой и вновь прислонился к стене, однако никаких голосов больше не было — они исчезли, потонули в гуле генераторов кислорода или энергетических машин.
Я несколько минут стоял у решётки в надежде, что голоса вернутся, как вдруг за спиной вновь послышалось знакомое механическое жужжание.
Я резко обернулся, и лошадиный череп застыл под моим взглядом, не успев вернуться в своё изначальное положение. Теперь я уже не сомневался, что он двигался. Потухший глаз уже не смотрел в пол как раньше, а уставился на мою кровать, по-прежнему упорно притворяясь незрячим, да и сам кронштейн немного сдвинулся вправо.
Я слез с кровати и подошёл к двери.
Лошадиная голова пугающе нависала надо мной, неподвижная, как окоченевшая от холода. Я вернулся обратно в смутной надежде, что голоса всё-таки появятся, но, не успел я залезть обратно, как позади меня снова послышалось протяжное гудение сервоприводов.
Теперь уже незрячий электрический глаз смотрел прямо на вентиляционную решётку, да и сам череп уже не висел, ослабленно поникнув, над полом, а хищно вытянулся на своём длинном кронштейне.
— Вы так развлекаетесь?! — закричал я в потолок. — Кто вы вообще такие? Кто дал вам право?
Мне никто не ответил. Слепой лошадиный череп был неподвижен.
— Что здесь происходит? Зачем всё это нужно? Что вы от меня хотите?
Странный гул, доносившийся из вентиляционной решётки, затих — неизвестная машина отключилась, и надо мной вновь повисла тишина. Я подошёл к застывшей над комнатой лошадиной голове и посмотрел в её единственный слепой глаз.
— Я требую объяснений! — крикнул я. — Если я военнопленный… если я…
Внезапно я почувствовал слабость — так, что едва мог устоять на ногах.
— Пожалуйста, — вдруг сказал я, и голос мой задрожал; я готов был сорваться на плач. — Пожалуйста!
Мне никто не ответил.
— Пожалуйста! — продолжал молить я, едва сдерживая слёзы.
Я закрыл лицо руками.
— Хотя бы выключите этот свет! Я прошу вас! И дайте мне хоть один глоток воды! Я… я сделаю всё, что вы захотите…
Металлическая башка невозмутимо смотрела сквозь меня, словно меня и не было вовсе.
— Пожалуйста! — Меня била дрожь, слёзы стекали по моим щекам; лошадиный череп продолжал висеть над комнатой, не двигаясь. — Пожалуйста!
Но меня по-прежнему окружала глухая тишина.
93
Я сидел прямо посреди своей гулкой камеры, уже не чувствуя даже истошный холод, исходящий из пола. Свет вокруг стал таким нестерпимо ярким, что я думал только об одном…
Темнота.
Я пытался вспомнить беззвёздные ночи вдали от города, когда чёрные грозовые облака затягивали всё небо, свой первый полёт с инструктором, бесконечную темноту в иллюминаторе, бездну нейросети, но всё, что я видел — это свет, белый, безжизненный, проникающий повсюду.
Губы мои покрылись плотной коркой, мне было больно глотать, однако даже жажда мучала меня не так сильно, как слепящий свет, исходящий из стен.
Я пробормотал — слабым, дрожащим голосом, — неподвижно глядя в оглушающую белизну перед собой:
— Выключите свет. Пожалуйста… Я больше ни о чём не прошу. Просто дайте мне отдохнуть.
Под потолком раздался щелчок — как разряд статического электричества, — и я испуганно вздрогнул. Однако ничего не изменилось. Лошадиный череп всё так же висел над полом на вытянутом кронштейне, свет был всё таким же ярким.
— Выключите! Выключите! — Я кричал, срывая свои голосовые связки. — Хватит! Не нужно! Я…
Послышался ещё один раздражающий щелчок — где-то у потолка или даже в сверкающих голых стенах. Я встал и, покачиваясь, подошёл к двери.
— Хватит… — шёпотом повторил я и ударил по двери кулаком.
Я почувствовал тупую приглушённую боль, и кисть на несколько секунд онемела. Я ударил снова, сильнее, с размаха, изо всех оставшихся сил. На толстом листе металла остались едва заметные красные пятна. Пальцы с разодранной в кровь кожей тряслись.
Уцелевшие после катастрофы города сотни лет окружены мертвыми песками. Из-за сильного излучения кораблям приходится подниматься в верхние слои атмосферы, чтобы пересечь разделяющую города пустыню. Она не может дышать без респираторной маски и мечтает улететь на юг, где воздух чище, но знает, что не переживет тяжелый перелет. Он каждый день рискует жизнью, работая в исследовательских станциях в песках, и хочет только одного – вернуться в родной город – но не может, из-за нее.
Человечество вышло в космос. Управление космическими кораблями осуществляется через нейроинтерфейс, благодаря которому операторы могут принимать сложнейшие решения за микросекунды. Один из операторов, переживает катастрофу на космическом корабле, будучи подключенным к нейроинтерфейсу. Он приходит в себя в тесном помещении, похожем то ли на медицинскую камеру, то ли на тюремную. У него нет амнезии, однако то, что он помнит, пугает его куда больше, чем потеря памяти. «Синдром отторжения» – необычный психологический триллер, в котором автор ставит непростые вопросы: что такое человеческая личность? как себя воспринимаем мы, и как нас воспринимает мир? насколько объективно понятие «я»? При этом философские проблемы органично вплетены в напряженное и динамичное действие – военное противостояние Земли и Венеры, поиски утраченной любви…
Выжить в войне кланов, но потерять память, это конец? Или начало новых приключений?
Земля изменилась. Отныне война за нее ведется в инопланетной виртуальной реальности – Игре, где многие игроки совсем не люди. Алан вошел в одну из лучших гильдий Игры: "Чёрную Розу" и отправляется в Академию, чтобы стать сильнее и получить Level Up. Он надеется найти союзников и выучить навыки, чтобы выиграть предстоящие битвы. Но когда каждый преследует свои собственные цели, что может сделать один геймер во вселенной, которую он до сих пор не понимает?
Патрик Телфрин и Делвин Дирхейл вернулись на родину — и рухнули в горнило войны. Кледвин Волфалер овладел магией Древних — однако все равно находятся те, кто готов ему помешать. Алгернская империя вот-вот обрушится на Гвенхейд, рубежи королевства пылают, новые, неожиданные альянсы заключаются во тьме. Дороги Гвенхейда уводят все дальше — и кто знает, куда они приведут?
Здесь уже полтора века по земле рыщут драконовы дети, кровожадные порождения чуждого мира. Для самых низших из них человек всего лишь пища. Для высших созданий еще и удобное орудие для их планов. Здесь, в Рутении, на них охотится Особый приказ. Их оружие — знание и железо, магия и черный порох. Долгая охота далека от завершения, но именно они приближают ее конец. Драконовы дети давно не появлялись в обжитых местах на юго-восточной границе Рутении. Но конный разъезд обнаружил тела с ранами, которые могла оставить только нечисть.
Когда все, что у тебя осталось – лишь ты сам и вера в собственные силы, самое время, чтобы ввязаться в войну на далекой изолированной Тау Маре. Но если ты не на стороне объединившихся мутантов, не поддерживаешь разрозненных людей и не стремишься вернуться в лоно прилетевшей корпорации, настало время поставить свой Ультиматум.
Обыватель представляет себе мага и волшебника как человека в чёрном плаще с кучей побрякушек и амулетов, перстнями на пальцах… Я же теперь точно знаю, что встретив настоящего мага и волшебника, Вы не отличите его от обычного человека. Зато он, при желании, узнает о Вас всё! Теперь я работаю с такими людьми на благо Родины. Но прежде, чем я попал в спецслужбы, прежде, чем мне довелось узнать главную тайну нашего мира, я прошёл сложный путь. За мной охотились другие цивилизации, меня похищали сектанты, в меня стреляли нацисты, я стал совершенно другим человеком не в переносном, а в прямом смысле этого слова! А началось всё с девушки..