Лидер - [3]

Когда проснулся, был день, и в казарме - никого. Потянулся, сел на постели, начал делать зарядку. "А ведь я невольно позирую. Как будто меня и здесь снимают. Интересно, а здесь есть камеры?"

Полез в вентиляционную решетку и опять нащупал объектив.

- Ух ты! И здесь. Надо бы узнать, кто охранял эту лабораторию до нас. И где они теперь.

Шли одинаковые дни. Лейтенант ненавязчиво учил их обращаться с оружием, быстро надевать защитный костюм, а основным занятием была караульная служба по охране лаборатории. Днем - на вышке, ночью - во дворе. С работниками лаборатории общаться не разрешалось. Да солдаты с ними и не сталкивались. Те жили в другом здании, и вход у них был отдельный. На вышке стояли по четыре часа, делать в это время было совершенно нечего. Читать, естественно, строго запрещалось.

Он лез на вышку сменить Клоуна. Тот тщательно спрятал под куртку журнальчик с голой красоткой на обложке и шутливо доложил:

- За мое дежурство без происшествий. Никто не проходил; не пролетал, не проползал. Привет! - и полез вниз.

Вышка метров двадцать высотой, с будочкой и балкончиком вокруг нее. Стандартная. Можно торчать внутри, и можно ходить снаружи. На гвоздике большой морской бинокль.

От нечего делать навел бинокль на окна лаборатории.

Человек в белом халате склонился над столом, на котором в ту памятную первую ночь он кормил крыс. Другой перезаряжал кассету. Над другим столом, в глубине комнаты - несколько человек, но непонятно, чем заняты. Видны даже номера на крысиных спинах. На столах - две одинаковые крысиные стайки. Видимо, одна - контрольная группа.

Опыт продолжался более часа. В загончик опускали кошку. Крысы куда-то прятались. Им делали по уколу и опять пускали кошку, и они опять прятались. Если не было лидера. А если он бросался на кошку, остальные тут же бросались за ним. И даже когда его вынимали, продолжали свои безнадежные попытки.

Он растерянно глядел по сторонам.

А ведь крыс учили ходить в атаку.

Его сменили к ужину. Боксер, как всегда, стоял у окошка раздачи.

Знал бы он, на кого похож в этой роли. Впрочем, вряд ли это его бы смутило. Главное - первый. Ко мне он относится настороженно. Я вроде не претендую на лидерство, но и не подчиняюсь. Что-то у крыс не видно такого типа. Может, он появляется на более высокой ступени развития? У котов, например. Которые уже умеют гулять сами по себе.

Подсел лейтенант.

- Вы никогда не имели опыта в работе над крысами?

Чуть не вздрогнул. Ведь тщательно скрывал свое образование.

- Нет. А почему вы спрашиваете?

- Вы с таким интересом за ними наблюдали. Хотите еще понаблюдать? Лаборант заболел надолго, а нового человека пока найдут, пока проверят... Будем вам приплачивать. Идет?

- Что ж, с удовольствием.

- Ну и отлично. Завтра, после стрельбища, зайдите ко мне в кабинет за инструкциями.

- Простите, а что здесь делают? Хотя бы в общих чертах. Или это военная тайна?

- Химические и биологические опыты над животными. Год назад здесь все кипело, работа шла полным ходом, не хватало места и людей. А после международного моратория все заглохло. Течет понемногу, что разрешено. Ищут иммунитет против стратегических болезней... и прочее. Никакой особенной тайны нет. Но ведь военные так любят таинственность, - лейтенант сказал это, как бы отделяя их двоих от военных. Так, чтобы возникла иллюзия некоего сообщества. И на этом разговор закончился.

Почему-то все кажется, что этот лейтенант знает обо мне больше, чем делает вид, но те мелочи, из которых это ощущение складывается, ускользают от сознания.

Всю ночь снились идущие в атаку крысы. Они падали под пулеметными очередями и забрасывали гранатами пулеметные гнезда.

У меня явные признаки невроза. Только-только в армии - и уже пожалуйста. Чтобы устранить разлад в психике, надо сформулировать, что именно тебя мучит. Пожалуй, больше всего тревожит сходность крысиной и человеческой ситуаций. Но ведь в том-то и дело, что это неверная аналогия. Человек всегда может поступить нетривиально - и выйти из эксперимента.

После обеда лейтенант дал инструкцию и опять попросил следить за крысами. На этот раз днем.

Был выходной, и в лаборатории никого не было. Крысы мирно спали. Он стал проверять видеомагнитофоны и у западного увидел оставленную кем-то кассету.

Может, забавное чего увижу. Раз валяется, чего не посмотреть?

Увиденное трудно было назвать забавным. Это был снятый скрытой камерой пожар на подводной лодке.

Загорелось сразу очень сильно, и было видно - трудно погасить.

"Задраить отсек", - приказал капитан. - "Там еще три человека", доложил, видимо, вахтенный. - "Задраить отсек!" - повторил капитан и сам побежал к люку. Пятеро матросов задраили отсек. Оттуда, с той стороны, где огонь, били в люк чем-то тяжелым и слышны были крики. Сначала возмущенные, потом - крики отчаяния и боли.

Люк задраен, пожар дальше не распространяется, и, видимо, без доступа воздуха прекратился. Молодой матросик у обгоревшего люка бьется в истерике, размазывая по лицу смесь копоти и слез.

"Принимайтесь за уборку!" - резко приказывает капитан прибежавшему офицеру. Офицер показывает пример. Матросы, как сомнамбулы, натыкаясь на стены, тоже принимаются за уборку. Офицер подходит к капитану: "У меня все же есть ощущение, что команды они выполняют медленнее, чем обычно. И, какая-то, знаете, общая тупость". - "Ну и что?" - капитан деловит и сосредоточен.