Лицо в темноте - [20]

Пи Эм нравилось иметь деньги не только потому, что он посылал домой переводы как доказательство своего успеха в жизни. Ему нравилось ощущать их в карманах. Он, конечно, вырос не в нищете, как Джонно и Брайан, но и не в таком комфорте, как Стиви.

Теперь они летят в Техас на очередной фестиваль. Ему, в общем-то, все равно. Потом будет новое выступление еще в каком-нибудь городе. Все сливалось: дни, месяцы, сцены. Однако Пи Эм не хотел, чтобы это прекратилось, тогда он снова погрузится в неизвестность.

Осенью группа поедет в Калифорнию, в Голливуд. Несколько недель они будут жить среди кинозвезд. А значит, несколько недель Пи Эм будет рядом с Бев. Единственным человеком, которого он любил больше Брайана.

Эмма расставила кубики с буквами. Она ужасно гордилась, что умеет читать и писать, и решила научить этому Даррена.

— Э-м-м-а, — произнесла она, указывая на каждый кубик. — Скажи: «Эмма».

— Ма! — засмеялся Даррен, сгребая все кубики в кучу. — Ма-ма.

— Эм-ма. — Девочка поцеловала малыша и поставила два кубика. — Вот попроще: па-па.

— Па. Па, па, па! — Довольный собой, Даррен вскочил на ножки и засеменил к двери.

— Папы здесь нет, а мама на кухне. Вечером у нас праздник, вечером мы будем отмечать завершение нового альбома. И скоро вернемся в Англию.

Эмма ждала этого с нетерпением, хотя особняк в Америке она любила почти так же, как замок под Лондоном. Больше года вся семья летала туда-сюда через океан с такой же легкостью, с какой обыкновенные люди ездят на другой конец города.

Осенью 1970 года Эмме исполнилось шесть лет, и по настоянию Бев ей наняли домашнего учителя — англичанина. Девочка знала, что в Англии она пойдет в школу. Мысль об этом пугала и радовала ее.

— Когда мы вернемся домой, я много-много выучу, а потом научу тебя. — Эмма составила из кубиков башню. — Смотри, вот твое имя. Самое хорошее имя. Даррен.

— Д, а, з, л, м, н, о, п. — Подскочив к ней, малыш начал рас сматривать буквы, потом озорно улыбнулся и махнул рукой. Кубики рассыпались. — Даррен! — закричал он. — Даррен Макавой.

— Это ты произносишь хорошо, да, мой мальчик? — И она стала выводить нечто более сложное.

Он светоч ее жизни, маленький брат с темными волосами, смеющимися глазами цвета морской волны, с лицом херувима Боттичелли и энергией демона. Он все начинал делать раньше срока, указанного в книгах о воспитании детей, которые читала Бев.

Его лицо появлялось на обложках «Ньюсуик», «Фотошлей» и «Роллинг стоунз». Все буквально влюблены в Даррена Макавоя. В его жилах текла кровь ирландских крестьян и английских консерваторов, но он был принцем. Как бы осторожно ни вела себя Бев, журналисты ухитрялись еженедельно доставать новые снимки малыша.

Но поклонники требовали еще и еще. Они присылали ему целые грузовики игрушек, которые Бев регулярно отправляла в больницы и детские дома. Не иссякали предложения о финансовой поддержке от производителей детского питания и одежды, от магазинов игрушек. На все без исключения следовал ее отказ. Несмотря на всеобщее восхищение и поклонение, Даррен оставался счастливым и здоровым карапузом и вовсю наслаждался своим двухлетним возрастом. Если бы Даррен узнал о преувеличенном внимании к собственной персоне, он бы радостно согласился, что заслужил его.

— Это замок, — сказала Эмма, составив кубики, — а ты король.

— Король, — захлопал себя по животу малыш.

— Да, король Даррен Первый.

— Первый, — повторил он, ему было известно значение этого слова. — Даррен Первый.

— Ты очень хороший король, не обижаешь животных. — Эмма притянула к себе верного Чарли, а Даррен послушно нагнулся и оставил на собаке влажный поцелуй. Девочка аккуратно расставила кукол и плюшевые игрушки. — Вот твои верные и мужественные рыцари. Это папа и Джонно, Стиви и Пи Эм. А это Пит. Он… э… первый министр. Это прекрасная леди Беверли.

— Мама. — Даррен чмокнул любимую куклу сестры. — Мама красивая.

— Она самая прекрасная женщина на свете. Ее схватила Ужасная ведьма и заперла в башне. — У Эммы промелькнуло смутное воспоминание о матери, но быстро исчезло. — Все рыцари отправились спасать леди Беверли. — Зацокав языком, она подвинула игрушки к куклам. — Только сэр папа смог победить колдовство.

— Сэр папа.

Выражение показалось Даррену таким смешным, что он стал кататься по полу и сломал замок.

— Если ты будешь рушить собственные замки, я сдаюсь.

— Мама. — Даррен крепко обнял сестру за шею. — Моя мама. Поиграем в ферму.

— Хорошо, только сначала мы соберем кубики, а то мисс Уоллингсфорд начнет каркать, что мы непослушные и неряшливые дети.

— Какать. Какать. Какать.

— Даррен, — упрекнула его Эмма, — не говори так. Однако, заметив, что слово насмешило ее, мальчик громко повторил его.

— Что я слышу? — с напускной строгостью поинтересовалась Бев, входя в детскую.

— Он хочет сказать «каркать», — объяснила Эмма.

— Понятно. — Бев протянула руки, и сын бросился к ней. — Это очень важное «р», мой мальчик. А чем вы занимались?

— Мы играли в замок, но Даррену больше нравится его разрушать.

— Даррен-разрушитель.

Бев пощекотала его носом по шее, и малыш залился смехом, обхватив ее ногами, чтобы она подержала его в любимом положении. Вниз головой.