Лицо под маской - [87]

– Даже для призраков? – спросила я глупо.

– Особенно для нас… – Джулия пожала плечами. – Но тем не менее я попробую что-то узнать. Преступления, совершенные живыми, загрязняют ту среду, в которой существуем мы.

Мы помолчали.

– Вот только как мне с тобой связаться? – спросил призрак деловито. – Где ты точно будешь в ближайшее время?

– Завтра утром, к одиннадцати, поеду в Ка’Контарини…

– Это еще хуже! В твой дом мне просто невозможно проникнуть, а там развеет на подходе!

– Ну, давай я появлюсь где-то в городе. В храме Великой Матери?

– Да, это возможно… Знаешь, где находится госпиталь Заниполо? Там рядом собор Заниполо, ну, посвященный Джованни и Паоло. И еще замечательный конный памятник мессере Коллеоне…

– Поняла. Во сколько?

– А какая разница? – она рассмеялась. – Для нас не существует времени в вашем понимании! Ты приходи, и я появлюсь с тобой одновременно. О, твоя некромантка приближается, я исчезаю!

Дверь действительно отворилась, и на пороге показалась мэтр Сонтхи.

– Прошу прощения, я задержалась, – извинилась она. – А у вас, я смотрю, была… встреча?

– Да, – ответила я, снимая с рук забытые белые перчатки. – Одна моя юная знакомая заглядывала поздороваться.

В Ка’Контарини я не задержалась: синьор Лоредано чувствовал себя совсем хорошо и уже вполне мог съехать из больничной палаты, если бы… если бы кто-то мог гарантировать, что появление на публике для него безопасно. Услышав от Пьетро предложение провести еще пару недель под усиленной охраной, он только рассмеялся:

– По крайней мере, теперь у меня есть время, чтобы узнать, что же происходило в моем городе последние пять лет!

– Синьор Лоредано, – спросила я, – снять маску с Карло нам удалось без последствий. С вами она, если можно так выразиться, больше сроднилась.

– Естественно, – согласился он. – Я прожил с этой штукой на лице больше пяти лет! И тем не менее теперь хотел бы с ней расстаться. Вы возьметесь за операцию, моя дорогая?

– Почту за честь, – коротко ответила я.

– Вот и прекрасно! Как говорит доктор Тедеска, я полностью восстановлюсь примерно через три-четыре недели. Как вы смотрите на начало мая?

Интересно получается: это ведь я хирург, и я должна была бы вести разговор! Но не прошло и минуты, как опытный политик перехватил у меня весло, и лодка пошла по тому пути, который был интересен синьору Лоредано. Да, теперь я понимаю, он был хорошим правителем для Серениссимы…

Когда мы вышли, Пьетро спросил:

– У вас есть немного времени, Нора?

Я взглянула на часы: половина первого.

– Вообще-то у меня встреча рядом с госпиталем, и хотелось еще перекусить где-нибудь…

– Встреча! – неожиданно воскликнул он довольно громко. – Встреча! Мы с вами пятьдесят раз обсуждали меры безопасности, но вы отправляетесь на встречу в тьма знает какой район города, даже не подумав предупредить стражу или СМБ!

– А чем плохо это место? – удивилась я.

– Да там в двух шагах старые доходные дома, наполовину брошенные, наполовину заселенные неизвестно кем! Лоредано собирался очистить этот район. Как раз в тот день, когда он исчез, в Совете нобилей должны были голосовать за этот законопроект.

Тут он замолчал, и мы переглянулись.

– Так, может быть, там и нужно искать новое логово Джокера? – медленно произнесла я.

– Все может быть, – спокойно ответил Пьетро, уже справившийся со своей вспышкой. – Ну вот что. Пропустить встречу вы не можете?

– Могу перенести на более позднее время, – пожала я плечами, подумав, что призрачная Джулия не зря мне говорила о своем особом восприятии времени.

– Вот и хорошо. Тогда предлагаю сделать так: вы пообедаете с нами, потом я отвезу вас на вашу встречу и побуду в сторонке, пригляжу. До воскресенья вы постараетесь не выходить из Ка’Виченте без особой надобности, а во вторник мы сядем и попробуем все вместе сложить кусочки мозаики во что-то понятное.

– Лучше в понедельник.

– Почему?

– Потому, что какие-то детали этой самой картинки у госпожи Редфилд, а она вряд ли сможет остаться слишком надолго.

За обедом я встретилась, наконец, с самим главой клана Контарини, мессере Джакомо. Конечно, я видела его раньше – на двух или трех балах во время карнавала, да и вчера на похоронах. Но вот разговаривала впервые. И разговор за обедом, как ни странно, пошел не о врагах или проблемах, а о живописи. Начал его Пьетро:

– Мы выяснили, кто был автором принадлежащего вам портрета Лауры Виченте, – сказал он, запивая ризотто с каракатицей белым Orvieto.

– И кто же?

– Практически неизвестный художник, Алессандро Цукарелли. Он был учеником Тьеполо – Джованни Баттисты, продолжателя традиций этой семьи. К сожалению, Алессандро очень недолго работал, хотя, как говорят, в жанре портрета он мог бы превзойти и Джованни Беллини, но…

– Но? Пьетро, вы уже достаточно сгустили интригу!

Рассказчик довольно рассмеялся и кивнул лакею, чтобы тот забрал тарелку.

– Да? Ладно, тогда я продолжаю. Цукарелли был не только живописцем, но и магом, как многие великие. Он уехал учиться в Лютецию, в тамошнюю Магическую академию, и погиб на дуэли с таким же студентом. Все, что осталось в мастерской школы Тьеполо, – несколько набросков к портретам венецианцев, жанровые сценки и две законченных работы. Портреты самого Тьеполо и неизвестной девушки в костюме рыбачки.