Лицо под маской - [56]

– Нет, тоже не достаю, – ответил он. – Попробуем убирать маску по частям?

– Погоди, я попытаюсь подобраться воздушным лезвием, – остановила его магичка. – Его можно изогнуть до нужной формы… вот так…

Я бросила взгляд на экран, куда еще один амулет, пока исправно работающий, транслировал схему операционного поля и пройденных участков. Слава Бригите, осталось немного, зато самое сложное: нос, виски и зоны около глаз…

Наконец скальпель полетел в лоток, воздушный нож истаял, и Лавиния сделала шаг назад. Так, вроде бы все? Подняв глаза на Родерико, я спросила:

– Взяли?

И мы сняли серебряного двойника с той анатомической модели лицевых мышц, которой предстояло стать нормальным человеческим лицом.

Еще через полчаса все было закончено. Спящего Карло увезли в комнату, где ему предстояло провести ближайшие семьдесят два часа под воздухопроницаемым абсолютным щитом. Слой pellis был нанесен по точно рассчитанной схеме, в соответствии со снимком, скреплен в должных точках соответствующими заклинаниями и уже начал свою работу. Всего трое суток, и, если никакие катаклизмы не разрушат этот дом, молодой человек очнется от наркоза и будет жить нормальной человеческой жизнью.

Я проконтролировала, как Карло был устроен, сказала пару слов сиделке, поблагодарила доктора Тедеску за отличную работу и пошла мыть руки и переодеваться. Ди Майо посмотрел на часы, отказался от предложения перекусить, сказав, что хочет успеть на поезд в пятнадцать десять.

– Так давайте я открою вам портал в Медиоланум, – предложила Лавиния, о чем-то тихо разговаривавшая с Беатриче.

– Увы, – Родерико махнул рукой. – К сожалению, я абсолютно не переношу порталов, сразу же давление подскакивает до критических значений…

Проводив его до катера, я вернулась к хозяину дома и, пока мы уничтожали sarde in saor, задала вопрос, давно вертевшийся у меня на языке:

– Пьетро, удалось ли найти, по кому ударил откат от проклятия? Что принесли ваши «ветерки»?

– Очень странные вести, – ответил он, откладывая вилку. – Единственный реальный ущерб – это Ка’Дамиани…

– Та самая трещина, о которой говорят даже рыбы в водах лагуны, – продолжила Лавиния.

– Вы думаете, это не может быть вызвано тем самым другим концом лопнувшей струны? – спросил Пьетро.

– Мне кажется, нет. В немногих предыдущих случаях, когда удавалось снять сильное проклятие, особенно посмертное, оно касалось не дома или имущества, а всегда самого мага, который его разрабатывал и…

– Или… – педантично добавила я.

– Или накладывал, – кивнула Лавиния. – То есть трещина, фигурально выражаясь, должна была не в фасаде дома случиться, а переломать кости умельцу.

– Слушайте, – меня осенила идея, – а не может ли быть, что автора формулы накрыло в момент ее использования? Мы ведь выяснили, что Гвидо Каталани был не слишком умелым магом. Мог что-то не так произнести…

– Ну, в принципе… – медленно проговорил Пьетро и переглянулся с госпожой Редфилд.

– Особенно в момент смерти… – добавила она.

Хозяин дома вскочил и вышел из столовой.

Вернулся он минут через пятнадцать, когда мы уже доедали risotto nero, а белое вино в бутылке достигло критически низкого уровня. Сев за стол, Пьетро залпом выпил то, что оставалось в его бокале, и сообщил:

– В тот же день, когда Карло получил свое проклятие, паралич разбил Франко Малипьеро.

– И что же здесь необычного? – я пожала плечами. – Резкий скачок давления, кровоизлияние в мозг…

– Франко – один из шести братьев Малипьеро. Они известны в городе своим необузданным нравом и несокрушимым здоровьем. Ему нет еще сорока, и незадолго до интересующей нас даты Франко проходил полное медицинское обследование. Никаких… даже тени, намека на проблемы не нашли.

– А зачем ему понадобилось полное медицинское обследование? – спросила вдруг Лавиния. – Ну, вот мои коллеги по Службе магбезопасности проходят его обязательно дважды в год, но это понятно. А к примеру, кое-кого из преподавателей академии можно к целителю или врачу загнать только угрозами.

– Я этого не знаю, – Пьетро покачал головой, – но выясню.

От десерта все отказались.

– Пожалуй, я попрощаюсь, – госпожа Редфилд встала из-за стола. – Завтра рано утром у меня практические занятия с седьмым курсом, а у этих студентов иной раз проявляется довольно злокозненное чувство юмора. Нора, вечером во вторник, если ничего не поменяется, я буду у тебя.

Она исчезла в голубом овале открывшегося портала, а я повернулась к Пьетро и сказала:

– Мне понадобится кто-то вроде охранника на пару дней, в среду и четверг на следующей неделе. У вас найдется?

– Маг, стрелок или просто квалифицированный телохранитель?

– Думаю, просто охранник, этого будет вполне достаточно, – улыбнулась я. – Завтра утром я загляну, чтобы посмотреть, как наш пациент.

Вернувшись домой, я нашла на письменном столе в кабинете большой конверт с красными сургучными печатями донельзя официального вида. Внутри оказалось свидетельство о собственности на Ка’Виченте, заверенное Советом десяти, нотариальный контракт и выписка из реестра собственности. Все на мое имя. Ну что же, Пьетро Контарини щедро расплатился за выполненную операцию. Даже если я не получу гражданства Серениссимы, этот дом принадлежит теперь мне. Странное ощущение: до сих пор я жила, оказывается, будто на круизном корабле – все отлично, но завтра судно придет в порт, пассажиры сойдут на берег и отправятся кто куда. А сейчас я вдруг поняла, что вот это кожаное кресло, уголь в камине, зеркала в гардеробной, мебель в чехлах на чердаке и гондола вместе с красными бархатными подушками – все это принадлежит мне. Почему-то дом в Бостоне не казался мне настолько… личным. Впрочем, тот особняк выбирала и обставляла мама, пока я вместе с Фрэнком занималась организацией работы клиники, оперировала и преподавала. Что говорить, там даже сад оказался копией сада миссис Ван дер Валлен.