Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды - [6]
Кроме того, было доказано, что музыка снижает тревожность и у пациентов под местной анестезией, а пациентам под общей анестезией требуется меньше обезболивающего – пока они спят и после пробуждения, – если во время операции играет музыка. Более того, музыка способствует атмосфере, которую мы всегда пытаемся создать на предоперационных совещаниях: чтобы все были расслабленными, но сосредоточенными, готовыми при необходимости к молниеносным и решительным действиям.
В начале серьезной операции либо в течение операции, не связанной с обширным хирургическим вмешательством, фоновая музыка просто должна всех устраивать и никого не раздражать. Как правило, с этой задачей справляется подборка современной поп-музыки, которая зачастую включает песни из восьмидесятых, однако, когда дело доходит до микрохирургической стадии, наступает время атмосферы спокойной сосредоточенности, необходимой хирургам. Так ни у кого из присутствующих не остается сомнений в том, что мы достигли особенно сложной и трудоемкой фазы процедуры. Любой, кто заглянет в операционную, сразу же поймет по услышанному, равно как и по увиденному (огромный микроскоп, используемый нами для микрохирургии, говорит сам за себя), что здешнюю атмосферу, напоминающую ту, что обычно царит в храме, лучше не нарушать.
На протяжении всей моей личной и профессиональной жизни музыка неизменно была для меня гораздо большим, чем фоновый саундтрек. Как и любому другому хирургу, для поддержания навыков и техники мне приходится оперировать довольно часто, и, в отличие от моих занятий на флейте, это не какой-то четко отлаженный процесс, которому я ежедневно посвящаю пару часов. Вместе с тем игра на флейте, вне всякого сомнения, помогла мне развить и усовершенствовать необходимые для работы моторные навыки: ловкость рук и точность прикосновений. Я абсолютно убежден, что усердное обучение игре на флейте в детстве усовершенствовало не только мои навыки владения этим инструментом, но и сделало меня куда более талантливым хирургом. Техническая составляющая – все эти гаммы и арпеджио – и по сей день не утратила для меня своей огромной значимости. Я по-прежнему исполняю их вечером перед операцией, и когда занимаюсь микрохирургией и накладываю швы, мои руки выполняют команды мозга более резво и эффективно, чем если бы я просто просидел весь вечер на диване перед телевизором.
Подобно талантливым музыкантам, хирургам нужно использовать свои руки максимально эффективно. В начале своей хирургической карьеры я был поражен тем, что некоторые из хирургов-консультантов, под чьим началом я проходил практику, казалось, никогда никуда не спешили, выглядели всегда расслабленными, а движения их рук и пальцев были чрезвычайно ловкими и изящными. Теперь же, когда я сам занимаюсь обучением молодых хирургов, я всегда подчеркиваю, что в ходе операции важнее всего не скорость, а экономичность используемых движений, чтобы создавалось впечатление легкости и непринужденности всех действий.
Лучшим комплиментом для хирурга являются слова: «Казалось, ты совершенно не торопился, однако справился всего за двадцать минут». Во время недавней операции я услышал, как один из студентов, наблюдая, как мы со старшим ординатором сшивали кровеносные сосуды, прошептал своему однокурснику: «Это настоящее волшебство!» Секрет в том, чтобы думать на несколько шагов вперед: не торопиться, а просто следить за тем, чтобы каждое движение было как можно более эффективным. Я не утверждаю, что абсолютно каждое движение должно быть отточенным и никакой избыточности быть не может, однако нужно стремиться сводить ее к минимуму. Это сродни тому, как игрок в бильярд планирует сразу три-четыре последовательных удара, или шахматный гроссмейстер за несколько ходов до поставленного в итоге мата уже представляет, как именно он к нему придет. Со стороны должно казаться, что оперировать проще простого. Если же складывается впечатление, что операция дается с трудом, то, скорее всего, она просто не была должным образом спланирована. Кроме того, это самый лучший способ свести к минимуму трудности и сократить время проведения операции, что очень важно с точки зрения результативности лечения пациентов, которая оценивается по показателям приживаемости свободных лоскутов (пересаженных тканей), полному заживлению ран, низкому уровню осложнений и, разумеется, выживанию. Чем меньше времени пациент проведет под анестезией и ножом хирурга, тем более быстрым и полным будет его восстановление после операции.
Когда с приготовлениями покончено, все члены хирургической бригады надели перчатки, шапочки и операционные костюмы, а хирург и операционные медсестры обработали руки, все присутствующие становятся словно безликими, и лишь глаза виднеются через «хирургические почтовые ящики» – пространство между маской и шапочкой. Персонал, который проходит перед операцией стерильную обработку, также надевает обычные или защитные очки, чтобы избежать попадания в глаза струйки крови или какой-то другой физиологической жидкости. Меня частенько поражало, насколько эффективно хирургической бригаде удается общаться между собой одними глазами, особенно когда требуются какие-то срочные действия во внештатной ситуации. Брошенный прищуренный взгляд, округлившиеся глаза, даже приглушенный вздох под маской способны стать весьма убедительным сигналом в оживленной и возбужденной атмосфере, царящей в самый разгар операции.
