Лицо ангела - [49]

Голод и жажда — самые действенные стимулы.

Анджела стояла, пристально вглядываясь в своего пленника и изумляясь тому, что смогла справиться с таким большим и сильным мужчиной, который сейчас вдобавок был ещё и очень зол.

Руки Анджелы болели после того как она как можно крепче связала пленника, но держать его связанным было необходимостью, если она хочет выжить и иметь преимущество на своей стороне достаточно долгое время, необходимое для осуществления ее планов. Она не только знала, как надо обращаться с заложником, но и знала, какие номера они могут выкинуть в порыве отчаяния.

Пока что он не был обнажен, но она сделает это, если он не оставит ей выбора.

Дотащить мужчину до хижины из грузовика было вызовом силе воли, характеру и находчивости. Анджела нашла старую деревянную тачку на клумбе, и использовала все силы, чтобы перетащить его в кузов тачки, затем она поочередно рывками толкала и тянула тележку к хижине. Казалось, это был самый лучший способ перевезти его, но приложенные усилия истощили Анджелу. От лихорадочного возбуждения ее кожа покрылась испариной, а во всем теле чувствовалась слабость.

«Стресс», — сказала она себе. «Стресс, голод и духота».

Воздух был настолько насыщен влагой, что покрывал её словно пеленой, затылок постоянно был влажным от пота. Не может быть, что она заболевает, но даже если это и так, придется приложить все силы, чтобы побороть болезнь.

Карпентер метался у её ног, пытаясь развязать путы. Хвала Богу за то, что она затянула узлы потуже. И прежде всего за то, что знала, как их завязывать. Использовать ведь надо было не «бабий» узел, который ослабеет, если его постоянно дергать. Завязывать надо прямым узлом: протянуть один конец веревки справа налево, затем пропустить её под другим концом, второй конец протянуть слева направо…

— Сними с меня эту повязку, — прорычал он. — Развяжи эти веревки и имей смелость разговаривать со мной лицом к лицу.

— Так же как и ты разговаривал со мной? Ты, человек, который подкрадывается к женщинам, ловит их и затыкает рот.

— Не ко всем женщинам, — возразил он. — Только к одной, у которой одержимость убивать врачей, начиная со своего собственного отца.

Анджела замерла. Он и правда о ней знал. Но не всё, как он утверждал, совсем не всё. Это было невозможно. Какая-то неясная догадка забрезжила, но недостаточно сильно для того, чтобы восстановить в памяти воспоминания. А потом девушка начала дрожать с такой силой, что пришлось прислониться спиной к стене, чтобы унять дрожь. Если бы он не поднял на неё руку, она, возможно, не смогла бы сделать с ним всё это. Он оказал ей услугу, поняла она, потому что любое сочувствие причиняемой ему боли исчезло.

Когда дрожь прекратится, не останется ничего кроме холодного расчета и решительности.

Этот мужчина пришел за ней, чтобы остановить её, но это она его остановит. Она узнает каждую деталь его задания, включая информацию о том, связан ли он как-то со Смарттеком, и удовольствуется не меньшей информацией, чем эта.

Правда. Ей нужна правда обо всех, даже ужасных вещах, которые стерлись из её памяти.

Он сказал, что знает то, что она не в силах вспомнить. Что ещё это могло значить, кроме как то, что он связан с биотехнологическим сообществом, возможно, вовлечен в сбор разведывательных данных и медицинские эксперименты, как её приемный отец?

Он выругался ещё раз и затих, но не успокоился. Он думал, просчитывал свои действия.

— Сними хотя бы повязку, — сказал он. — Сделаешь это, и я перестану пытаться освободиться от веревок.

— Так… теперь мы торгуемся? Я так не думаю, Доктор. — Она мягко рассмеялась. — У тебя нет ничего, чего бы я хотела взамен.

— Чего ты хочешь?

— Узнать, чего хочешь ты и почему ты преследовал меня. Ты не избавишься от этих веревок, пока не расскажешь мне всё.

— Отлично. Просто сними повязку с глаз и дай мне сесть. Я не могу разговаривать так.

Так дело не пойдет, хотя пока он этого не понимает. Она теперь отдает приказы. Пожалуй, пришло время объяснить ему это.

Анджела огляделась, пытаясь найти что-нибудь, что помогло бы ей изложить свою точку зрения более доходчиво. Большую палку, например. Вокруг было полно деревянных предметов. Хижина была построена полностью из древесины тропических деревьев, а крыша сложена из пальмовых листьев. Это было довольно большое строение, состоящее их двух комнат; большая часть площади находилась на открытом воздухе под навесом, фасад выходил на пляж с искрящимся белым песком и лазурное море.

Анджела почувствовала освежающее дуновение ветерка и подняла волосы, позволяя им спускаться завитками на затылке. Она связала концы блузки на талии и подвернула льняные шорты, но ничто не спасало от жары.

Сейчас бы скинуть всё с себя и искупаться в море обнаженной!

Духота угнетала. Местность, где оказалась Анджела, была первобытной, но у неё не было выбора. В кармане своего пленника она нашла карту с указанием этого места, которое описывалось как изолированное убежище, оборудованное солнечной батареей, водопроводом с холодной и горячей водой, а также с запасом еды на две недели. В тот момент она находилась в центре тропических джунглей, не имея ни малейшего понятия ни о местности, ни об её обитателях. Её знание испанского было очень ограниченно, а в грузовике лежал мужчина без сознания. Любое убежище в такой ситуации оказалось бы кстати. Анджела, наконец, поддалась порыву и изогнулась, чтобы встряхнуть волосами, зная, что они шелестят, когда она пропускает пальцы через густые пряди коньячного цвета. Лишь бы охладить голову и снизить температуру. Подошвы её кожаных сандалий прошлепали по кафельному полу: они достались ей от Сильвер, и были на несколько размеров больше.