Личный космос - [54]

Оглянувшись еще раз, он заметил чудовищные раны на телах Подарги и одной из орлиц. Их крылья двигались все медленнее и медленнее, и они начинали отставать от другой орлицы. Ее зеленые перья тоже покрывала кровь, но она не выглядела настолько слабой и израненной. Зеленая птица догнала Кикаху и устремилась вниз, как ястреб на суслика.

Однако «суслик» уже подготовился к атаке и заранее вытащил меч из ножен. Рассчитав момент, когда ее траектория совпадет с его прыжком, он развернулся в воздухе, и вытянутые лапы орлицы оказались в пределах досягаемости острого клинка. Она закричала и раскрыла крылья, пытаясь притормозить, но Кикаха нанес удар. Стой Кикаха на земле, он вложил бы в удар больше силы. Кроме того, инерция развернула Кикаху в воздухе, и, приземляясь, он потерял равновесие. И все-таки клинок отрубил на одной ноге орлицы все когти и рассек сухожилия на другой. А потом Кикаха упал на землю и, ударившись о камни, задохнулся.

Всхлипывая и хрипя, как порванная волынка, он поднялся на ноги и нащупал рукой выпавший меч. Орлица, как раненая курица, сучила ногами и била крыльями по земле. Она даже не заметила, как Кикаха подошел к ней и опустил меч на вытянутую шею. Голова отлетела, и черный, с красным окаемом блестящий глаз, злобно уставившись на него, стал тускнеть и подергиваться холодной дымкой смерти.

Морщась от боли в отбитых легких, Кикаха набрал в грудь воздух и прыгнул к отверстию пещеры. Подарга и последняя орлица отставали на каких-то двадцать ярдов. Приземлившись, у самого входа, он метнулся к дальнему концу пещеры — к гранитной стене, которая находилась в сорока футах от отверстия.

Его появление нарушило покой семейства огромных белых обезьян. Четырехрукий папа, рост которого достигал десяти футов, сидел на корточках справа от входа. Макушку его черепа, похожего на буханку хлеба, украшал огромный султан из белых волос; на гориллообразной физиономии поблескивали розовые пуговки колючих маленьких глаз. Он раздирал острыми клыками ногу небольшого тоата. Мама объедала голову убитого животного и одновременно кормила грудью двух детенышей.

(Вольф и Кикаха свалял дурака, создав этих белых обезьян. Они забыли, что единственными млекопитающими на Марсе Берроуза были люди и небольшие забавные существа. Но к тому времени на луне уже обитало несколько тысяч обезьян. И когда Кикаха обнаружил ошибку, Вольф предложил ему смириться и оставить все как есть. Не имело смысла уничтожать такое количество их первых питомцев и выращивать в биолабораториях новые немлекопитающие виды.)

Внезапная встреча вызвала обоюдное удивление. Но Кикаха находился в движении, и это давало ему небольшое преимуществ. Он с ходу повернул небольшой камень-ключ в углублении скалы и надавил на массивную глыбу, выпиравшую из черной стены. В результате часть стены повернулась вокруг оси, и перед ним открылся проход в следующее помещение Он увидел квадратную комнату около двадцати футов в поперечнике. У одной из стен на гранитном полу мерцали семь полумесяцев, вделанных в камень. Справа, на уровне глаз, из стены торчало несколько колышков, на которых висели семь других полумесяцев из светло-серебристого металла. Судя по сходству нарисованных иероглифов, каждый из них соответствовал своей половинке на полу.

Когда оба полумесяца соединялись и создавали круг, они становились вратами в заранее предписанное место планеты. Кикаха знал, что двое врат являлись ловушками. Воспользовавшись ими, неосторожный человек оказался бы в тюрьме, которая находилась под дворцом властителя. И Вольф хвастался, что бежать из нее невозможно.

Кикаха торопливо осмотрел иероглифы. Ему не хотелось терять время но он понимал, что без этого не обойтись. Свет едва проникал в помещение, и Кикаха почти не различал отметок. Конечно, здесь не помешал бы какой-нибудь источник света, но создатели пещеры об этом не подумали. А теперь для сожалений не оставалось времени. Действовать приходилось без всяких размышлений.

В пещере стало шумно, как внутри литавров. Две взрослые обезьяны вскочили на кривые короткие ноги и сердито заревели. Верхними парами рук они колотили себя по груди, а нижними — по животу. Но как только животные начали приближаться к Кикахе, на них налетели Подарга и последняя уцелевшая орлица. Они ворвались в пещеру, как пули, выпущенные из двустволки.

Птицы надеялись схватить беззащитного и загнанного в угол человека, хотя опыт общения с Кикахой мог бы научить их осторожности. И теперь они поменяли трех раненых, уставших и, возможно, не очень резвых бентов на двух огромных, полных сил и разъяренных белых гигантов.

Кикаха с удовольствием посмотрел бы на их битву, подбадривая обезьян одобрительными выкриками, но он боялся спугнуть удачу, которая и без того уже подавала сигналы о том, что ее запасы кончаются. Отбросив подальше полумесяцы от врат-ловушек, он зажал в руке пять остальных. Четыре Кикаха сунул под мышку, намереваясь забрать их с собой. Пусть чудом, но гарпия могла удрать от обезьян. И если она воспользуется одним из оставшихся полумесяцев, ее путь закончится в казематах дворцовой тюрьмы.