Личный фотограф смерти - [37]

— Уже уходите, детектив?

Даллас волком глянул на него и Луис подумал, что быть ему таки с синяком сегодня. Но, к счастью, коп не собирался заниматься рукоприкладством, избавив Луиса от необходимости отбиваться гипсом. Вместо этого он соизволил ответить:

— Ты прав, я услышал, что хотел. Доволен ли я? Нет, потому что узнал, что на свете существует такая мразь, как ты. И что самое обидное, я, человек, который клялся защищать справедливость, ничего не могу с тобой сделать. Сейчас я уйду, и буду жить дальше с этим знанием. Да, мне будет тяжело, но у меня по крайней мере чистая совесть. А ты… Когда-нибудь ты осознаешь, что сотворил. И тогда, я тебе не завидую.

— О себе лучше думайте, детектив, у вас работа тяжёлая, — усмехнулся Луис, продолжая пребывать в роли законченного подонка. – А я как-нибудь разберусь.

Бросив на него последний тяжёлый взгляд, полицейский развернулся и пошёл прочь.

Луис провожал его глазами, до тех пор, пока он не скрылся за деревьями, после чего протяжно вздохнул и, поднявшись со скамейки, направился домой.

Настроение было окончательно испорчено, и наслаждаться прогулкой больше не хотелось. Сегодня он избавился от навязчивого преследователя и обзавёлся новым врагом. Луис был уверен, что Даллас больше ничего не будет предпринимать на его счёт, но само наличие осведомлённого о его действиях человека, угнетало.

Зима вступила в свои права, но это отразилось в основном на календаре, нежели на погоде. Снег выпадал всего пару раз и почти сразу таял. Холоднее пяти градусов и вовсе не было. Для их широт это была обычная погода, никого это не удивляло, но все мечтали о снеге, который украсит город к приближающемуся Рождеству.

Все готовились к празднику, магазины устраивали рождественские распродажи, и с утра до ночи были забиты жаждущими прикупить подарки покупателями. На улицах появились светящиеся гирлянды, а на главной городской площади – большая ёлка.

Не обошёл этот предпраздничный ажиотаж и Луиса. Едва дождавшись снятия гипса, он отправился по магазинам и чуть ли не боем отбил у другого покупателя чрезвычайно редкую подборку комиксов.

С подарком для Трейси было сложнее, но Луис вовремя вспомнил, что как-то в разговоре она обмолвилась, что ей очень нравятся вазы в японском стиле.

В итоге вопрос с подарками решился и довольный Луис, как шпион, боясь попасться на глаза соседям с будущими дарами, завалился домой. Потом он вспомнил, что помимо него к Трейси приглашён доктор Браун, с которым у неё, похоже, всё было вполне серьёзно. Чертыхнувшись, Луис пообещал себе, что завтра прикупит что-нибудь и ему.

Чак, так, оказалось, зовут Брауна, оказался неплохим парнем, и где-то с месяц он уже наведывался домой к Трейси, постепенно став там своим.

К удивлению Трейси, Деннис принял его, не стал грубить и даже периодически интересовался, зайдёт ли сегодня Чак.

Неизвестно, как бы обстояло дело в другом случае, но Чаку повезло в том, что Луис решил поговорить с Деннисом относительно ухажёра матери. Прекрасно понимая, что мальчик не хочет делить её любовь с каким-то чужим ему человеком, Луис долго ломал голову, как лучше объяснить ему ситуацию, пока его не посетила гениальная идея. Уж насколько ему было неприятно говорить о коте, но тот стал наилучшим примером.

Луис привёл мальчику доводы, основываясь на его любви к Лами, сказав, что как он любит и кота и маму, так и она любит и Денниса и Чака. Это разная любовь, и как Деннису будет плохо без кота, так и Трейси без Чака.

В качестве последнего примера Луис спросил, кого бы Дени выбрал – Трейси или Лами. Получив горячий ответ, что конечно маму, Луис пояснил, что и Трейси всегда выберет его, Денниса, несмотря на свою любовь к доктору Брауну.

Сравнивать Чака с котом было, конечно, странновато, и Луис надеялся, что тот никогда об этом не узнает, но зато весьма эффективно. Представив, как бы ему было плохо без Лами, Деннис проникся, и пообещал фотографу не устраивать истерик и скандалов, как раньше.

Так, стараниями Луиса, в доме соседей поселился мир и покой, чего нельзя было сказать о самом Луисе.

Ведьма так и не появилась, сколько он не ходил в парк, не коченел там на ветру, она не снизошла до визита.

Дар тоже не возвратился. Единственной надеждой оставалось снятие гипса. Но после этого, так ожидаемого события, прошло уже три дня, а вызовы не спешили посетить его голову.

Луис терялся в догадках относительно происходящего, и единственным его утешением было полное отсутствие в его жизни детектива Далласа. После их последнего разговора, Луис о нём и думать забыл. Больше не было никаких визитов, допросов и подозрений. Хотя бы в этой стороне его жизни наступил покой и какая никакая определенность.

Пребывая в печали относительно происходящего и даже скорее, не происходящего, Луис начал предаваться унынию. Он не мог поверить, что его, вот так просто выбросили из столь важного дела.

Ничего не сказав, не объяснив.

Даже обещанного наказания за спасение Дени не последовало. По этому поводу он, конечно, не слишком огорчался, но всё это было чрезвычайно странно. Может он расплатился потерей Дара?

Спас, потерял возможность выполнять свою работу, и свободен?