Личные враги - [41]

Распластавшись, Арион прополз под камнем к носу лодки и сразу увидел Лорен. Свесившись с борта, она одной рукой обхватила шею резного зверя, торчавшего на носу, и ожесточенно кромсала своим кинжалом дерево. Особого успеха она пока не добилась, а волны между тем все яростней молотили по лодке, и с каждым ударом слышался отчетливый треск дерева.

Так вот что преградило им путь к свободе — носовая фигура, резная бестия с ощеренной пастью и могучей шеей! Дерево держалось так стойко, словно воплощало злобу своих хозяев, вознамерившись любой ценой погубить захвативших лодку чужаков.

У них почти не осталось надежды на спасение; еще немного — и прилив могучим напором разнесет лодку в клочья. Если же носовую фигуру сорвет течение, она может прихватить с собой весь нос, и тогда лодка затонет в один миг.

Подобно Лорен, Арион схватился одной рукой за шею резной бестии и свесился с борта, упираясь в него ногами.

— В лодку! — рявкнул он на девушку, обнажая меч. Лорен молча глянула на него и исчезла из виду.

Арион обрушивал на деревянного врага удар за ударом, рубя мечом, словно топором. Из-под клинка летели белоснежные щепки, и голова бестии неумолимо накренилась. Соленые брызги слепили Ариона, глаза щипало и жгло, но он рубил и рубил, не останавливаясь ни на миг. В конце концов дерево треснуло с глухим, болезненным стоном, словно меч Ариона и впрямь поразил живое чудовище.

Арион разжал руки и прыгнул в море — в тот самый миг, когда голова резной бестии, подломившись, с тяжелым плеском рухнула в воду. Освобожденная от этой преграды лодка, в последний раз проскрежетав по камням, выскользнула в открытое море.

Волны швыряли Ариона из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, и все же он ухитрился сунуть меч в ножны. Потом он набрал полную грудь воздуха и, нырнув поглубже, поплыл вслед за лодкой. В голове у него билась только одна мысль: Лорен осталась в лодке одна-одинешенька, Лорен ищет его взглядом, ждет, когда он выплывет. И он должен выплыть, должен вернуться к ней. Он не может, не смеет поддаться течению, что неумолимо влечет его во тьму, в убийственный холод бездны.

Лорен, Лорен — янтарь твоих глаз, червонное золото кудрей, алые розы губ.

Нельзя сказать, что Арион вынырнул на поверхность, скорее уж море выплюнуло его. Толчок — и в лицо ему ударил нестерпимо яркий дневной свет, живительно чистый воздух. И рядом была лодка, и Лорен перегнулась через борт, прикрыв глаза ладонью, высматривая его.

Арион поплыл к лодке. Лорен помогла ему перебраться через борт, хотя им обоим это далось нелегко. Силы Ариона были уже на исходе, он еще сумел наскоро оглядеться по сторонам, чтобы выяснить, какие новые опасности им грозят.

Невдалеке чернели прибрежные скалы. Утес, в котором крылась пещера, стремительно уменьшался, а затем и вовсе исчез из виду. Течение несло беспомощную лодку все дальше и дальше, но определенно вдоль берега.

Корабль викингов стремительно удалялся от острова. Он уже превратился в черную точку у самого горизонта. Должно быть, викинги решили бросить своих соотечественников, застрявших на острове, на произвол судьбы.

Больше Арион ничего делать не стал — он совсем выбился из сил. Неподвижный, он лежал навзничь на дне лодки, где плескалась вода. Скудное осеннее солнце постепенно согревало его изможденное, продрогшее насквозь тело. Лорен, скорчившись, прильнула к нему и тоже не шевелилась — лишь ее дыхание легонько щекотало ему ухо. Одну руку она доверчиво положила на грудь Ариону.

Над ними плыли кудрявые молочно-белые облака. Над ними запрокинулось стылое осеннее небо.

Арион повернул голову к девушке и, позабыв об усталости, вскочил на ноги.

Лорен лежала недвижно, закрыв глаза. Губы у нее были бледные, хотя и без зловещего синеватого оттенка. Наклонившись над ней, Арион расстегнул серебряную фибулу, которая скрепляла на плече тартан, и тяжелая, набрякшая водой шерсть покорно сползла на дно лодки. Сочные краски тартана заметно потускнели — словно ткань, подобно своей хозяйке, обессилела от долгой борьбы за жизнь.

Арион поднял девушку на руки, прижал к себе. Лорен не открыла глаз, но что-то пробормотала — то ли возмущалась, то ли заверяла, что жива. Она полулежала в руках Ариона, уткнувшись лицом в его грудь. Он видел лишь изгиб ее плеча, спутанные пряди подсохших волос, которые шевелил ветер. Арион провел рукой по ее плечу — туника показалась ему слишком сырой. Быть может, лучше снять ее?

Да, наверное. Без промокшей насквозь одежды Лорен согреется куда быстрее. А это гораздо важней, чем соблюдение приличий.

Однако, когда Арион взялся за подол туники, доходившей Лорен до лодыжек — туника явно была ей велика, — девушка вновь зашевелилась и попыталась оттолкнуть его руку.

— Лорен, тебе надо согреться, — сказал Арион. — Я просто хочу тебе помочь.

— Нет, — ответила она, хотя вырываться не стала. Арион досадливо вздохнул:

— Твоя туника промокла. Девушка, усмехнувшись, прошептала:

— Твоя тоже.

Она была права. Арион сдался и с наслаждением растянулся на дне лодки, опираясь спиной о скамью. Он по-прежнему держал Лорен в объятиях. И ему после всех пережитых невзгод было на удивление хорошо, да что там хорошо — великолепно!