Личное время - [63]

– Ну что, поведаешь о славных делах своей Конторы, как обещал?

Он вдруг сказал:

– Зачем рассказывать – сам все узнаешь. Мы тебе работу хотим предложить, для этого я и приехал, если честно, – правда, он тут же поправился: – Ну и повидать тебя хотел тоже. Так как? Что ты на это скажешь?

– Староват я уже для таких дел, – засмеялся Рудаки, – и потом моя работа меня вполне устраивает: нагрузка небольшая, профессорская и платят нормально… по советским нормам.

После его ответа Шитов надолго замолчал, поковырял вилкой в салате, добыл оттуда маслину, положил ее в рот, пожевал, выплюнул косточку и наконец сказал:

– Твое согласие не требуется – тебе придется выполнить наше задание в любом случае.

– Ну, знаешь, это уже ни в какие ворота! – возмутился Рудаки. – Как это, согласие не требуется?! Я свободный человек, гражданин демократической страны. Что ты несешь?! Твоя Контора слишком много на себя берет – времена уже давно не те.

– Как сказал когда-то Зиновий Гердт, времена всегда те, – произнес Шитов со значением, – задание тебе придется выполнить, иначе сам знаешь, что может быть.

Рудаки хорошо знал, на что способна Контора, а теперь, после развала Империи, и тем паче – никакие местные законы их не остановят: могут убить, но, скорее всего, убивать не станут – он им нужен, но могут сделать что-нибудь его семье: Иве, дочери. Эти сволочи на все способны.

– Не ожидал я от тебя, Толя, такой пакости, – зло отрезал Рудаки, – друг называется!

– Очень многое поставлено на карту, Аврам, – тихо произнес Шитов, – тысячи жизней – они отлавливают бомжей и переправляют куда-то, то ли в Ливию, то ли в Тунис, а оттуда на урановые рудники в Катангу. Отлавливают их здесь, в городе. Есть такой пансионат в Заспе Озерной, типа психушки, называется «Клиника доктора Кузьменко» – это их база, сборный пункт, там бомжам делают загранпаспорта и переправляют, скорее всего, в Тунис, а оттуда в Катангу на рудники.

– А какая моя роль? – спросил Рудаки и тут же уточнил: – Но ты не думай, я соглашаться не собираюсь, интересно просто.

– Твое согласие не требуется, – повторил Шитов, – я же сказал. А что касается роли, роль твоя обычная – внедрение в их организацию. Ты идеально для этого подходишь: знаешь арабский и по-французски кумекаешь – там у них тунисские арабы заправляют.

– А как я туда попаду? – поинтересовался Рудаки. – На бомжа я вроде не похож.

– Ну, это не проблема, – усмехнулся Шитов, – бомжа мы из тебя на раз изготовим.

– Не надо, – возразил Рудаки, – не хочу я бомжем становиться, и вообще, я же сказал, что на это никогда не соглашусь, прошли окончательно мои шпионские годы, достаточно тогда я всякого нахлебался, и вспоминать не хочется.

– Хорошо, – Шитов опять улыбнулся, – это не горит, подумай. Скоро с тобой свяжутся. Но не тяни особенно, – он встал. – Давай пойдем отсюда – мне еще тебе передать кое-что надо.

Они вышли из кафе и молча брели по улице.

– Сквер тут какой-нибудь есть или парк? – спросил Шитов.

– Есть недалеко, – ответил Рудаки, и они пошли в безлюдный в дневное время сквер неподалеку и сели там на скамью.

– Вот, – Шитов достал из своего модного черного портфеля листок тонкой бумаги, похожей на папиросную, и протянул Рудаки. – Прочти и уничтожь.

– Съесть перед прочтением? – усмехнулся Рудаки и взял листок.

То, что он прочел, его одновременно и развеселило, и испугало.

«Ну, Контора, вечная и бессмертная», – думал он, читая инструкцию. На листке было написано:

«Вас найдут в бессознательном состоянии санитары выездной бригады „Клиники доктора Кузьменко“, когда придете в себя, утверждайте следующее: а) ваш родной язык – английский, кроме этого языка, вы знаете также арабский; б) ни русского языка, ни языка Губернии вы не знаете; в) у вас тяжелый случай амнезии – вы не помните, ни кто вы такой, ни как вас зовут, ни из какой вы страны. Дальше действуйте по обстановке – с вами вскоре свяжутся. Пароль для связи: „Мы – не рабы“, отзыв: „Рабы – не мы“. Помните, что от успешного выполнения задания зависит ваша жизнь и жизнь ваших близких».

Он передал листок Шитову и резко сказал:

– На, съешь! Не ожидал я от тебя такой пакости! – Рудаки встал со скамейки и добавил, уходя: – А хозяевам своим передай, что я в этом участвовать не буду, и пусть скажут спасибо, что я не иду в полицию.

Он покинул сквер быстрым шагом, не обращая внимания на Шитова, который что-то говорил ему вслед.

Рудаки вспоминал сейчас все эти уже достаточно давние события, сидя на балконе своих «апартаментов». Недалеко, на том берегу пруда, начинался смешанный лес, в спокойной воде отражались прогулочные лодки, стоящие у причала прямо напротив балкона. Было еще рано, и лодку никто не взял, но немного позже, когда закончатся процедуры, «гости» – так принято было называть пациентов клиники – потянутся к пруду, разберут лодки и начнется катанье с визгом и брызгами.

Режим в клинике был свободный – можно было гулять по огромной территории, бродить в ближнем лесу, где, правда, ты вскоре натыкался на забор с колючей проволокой по верху, плавать в пруду. Запрещалось только выходить за пределы территории клиники, но этот запрет часто нарушался