Личное время - [28]

– Что тебе взять? – спросил он Чернецкого.

– Водки подешевле, – ответил тот, – и зажевать чего-нибудь.

Стоя в очереди у прилавка, он разглядывал Чернецкого. На нем был военный френч с сержантскими лычками и потускневшей медалью на груди и синие спортивные штаны с голубыми лампасами. Когда он стоял в переходе, на шее у него висела картонка с надписью «Подайте на лечение герою Афгана», которую он, покинув рабочее место, снял, и теперь она лежала на столе возле его вязаной шапочки.

– Ну, – сказал он, понюхав водку, которую принес Рудаки, – давай за встречу, что ли?!

– Я не пью, – Рудаки поднял свою чашку со светло-желтым напитком, который в этом заведении проходил как кофе, – а ты выпей, не стесняйся.

– Ага, – Чернецкий одним глотком выпил водку и, жуя бутерброд с какой-то страшненькой колбасой, спросил: – А ты что, совсем не пьешь? Закодировался что ли?

– Да нет, – Рудаки хотелось поскорее закрыть эту неизбежную тему, – просто лекция у меня скоро.

– Лекция, – изобразил удивление Чернецкий. – Так ты что, профессор?

– Вроде того, – сказал Рудаки, – но давай к делу, а то времени у меня мало, да и твое отсутствие на рабочем месте могут заметить. Как там его? Вахтанг?

– Ашот, – поправил Чернецкий и пожаловался: – Зверь, всю выручку забирает. А что до дела твоего – сначала возьми мне еще соточку, а потом и о деле можно.

Рудаки принес ему еще водки и сказал, что дело у него простое – надо ему Хироманта найти непременно.

– Хироманта?… – протянул Чернецкий, закуривая из пачки Рудаки. – Так умер он вроде.

– Ты уверен? – спросил Рудаки.

– Говорили ребята, что умер он и брата его в больницу забрали, а сам я не знаю – на похоронах не был.

– А кто тебе говорил, что он умер, не помнишь?

– Не-а, – ответил Чернецкий, – кто-то говорил, а кто, не помню, – и спросил, который час.

«Выходит, напрасно я встречался с Чернецким, ворошил неприятные воспоминания», – подумал Рудаки и хотел уже попрощаться и уйти, но потом спросил на всякий случай:

– А где жил Хиромант, ты не знаешь?

– Адреса не знаю, а так помню – на Коломенке, могу показать. Был я у него где-то полгода назад, почти трезвый, – ухмыльнулся Чернецкий.

Договорились встретиться вечером, часов в восемь, когда кончался у Чернецкого рабочий день.

Настроение у Рудаки после встречи с Чернецким испортилось окончательно. Он даже жалел уже, что затеял поиски Хироманта, и появилось у него предчувствие, даже не предчувствие, а почти уверенность, что Хиромант умер и поиски ни к чему не приведут, только придется опять общаться с Чернецким и совершать еще какие-то ненужные и утомительные действия.

Так и оказалось. Когда пришел он вечером в подземный переход, Чернецкого там не нашел, и только после долгих расспросов у торговцев, стоявших вместе с ним в переходе, удалось ему выяснить, что Чернецкий, скорее всего, в том кафе, где были они с ним утром.

В кафе Чернецкий сидел за столиком в такой компании, что и подходить было страшно, и уже издали можно было заметить, что пьян он, как говорится, «в драбадан». Рудаки все же подошел и тут же об этом пожалел – Чернецкий спьяну его не признал или сделал вид, что не признал, а компания сразу же настроилась враждебно. Еле удалось ему мирно оттуда ретироваться, и когда вырвался он оттуда и подошел к станции метро, настроение у него было еще хуже, чем утром после встречи с Чернецким.

У входа в метро, когда закуривал он трясущимися руками, стараясь привести нервы в порядок, подошел к нему давешний «интеллигентный» бродяга, Вагабонд, как он себя называл.

– Ну как, – спросил он, – нашли Сержанта?

– Лучше бы я его не нашел, – скривился Рудаки, протягивая Вагабонду сигареты, – одна морока получилась, еле ноги унес из его компании.

– Да уж, – согласился тот, – человек он несимпатичный, а компания в том кафе – вы ведь в том кафе были? – он показал на палатку с рекламой пива «Сармат», в которой побывал Рудаки, – компания там собирается такая, что постороннему туда лучше вечером не заходить, – одни уголовники.

– А я вот, дурак, зашел, – покачал головой Рудаки, сетуя на свою дурость, – и едва мне морду не набили – все пить заставляли, а я отказывался.

– Вы что, не пьете? – спросил Вагабонд с сочувствием в голосе.

– Пью, – ответил Рудаки, – но не в такой компании.

– Понятно, – протянул бродяга. – А что за дело у вас к Сержанту? Может, я смогу помочь?

– Человека мне надо одного найти, – сказал Рудаки, – а Чернецкий, Сержант то есть, знает, где он жил, показать может.

– Ну да, – задумчиво сказал Вагабонд, – в такое время он едва ли дорогу домой сможет найти, не то что показать что-нибудь. Надо утром его ловить, пока он еще что-то соображает.

– Не хочу я опять сюда приходить, – поморщился Рудаки.

– А вы деньги ему сможете какие-нибудь заплатить за услугу? – спросил Вагабонд. – Тогда я его завтра утром найду и стрелку с вами назначу, где скажете. За деньги он на край света побежит.

– Денег у меня немного, – сказал Рудаки, – но грошей сто могу ему выделить. Как вы думаете, хватит?

– Слишком жирно ему будет, – решительно сказал Вагабонд, – полтину ему дайте, ну и мне что-нибудь за услугу – я ведь, так сказать, мессенджер, передаю кому что надо передать, этим и пробавляюсь. Такса у меня пятерка. Так что скажите, куда ему прийти и во сколько, а я уж передам – будьте покойны.