Личная жизнь женщины-кошки - [24]

– Ну что ты трясешься, как сопля на ветру, никто тебя не уволит, – «успокоила» меня она со свойственными ей нежностью и девичьим тактом. – А если и уволят? Не знаю, у тебя такой мужик завелся, только подсекай. Я бы, наоборот, уволилась сама. Сначала залетела бы, потом замуж выскочила и дома бы засела – хранить очаг. Как тебе, кстати, очаг?

– Как у Буратино, сплошные картонные камины. Все завалено моими коробками, а в коробках барахло такое – хоть сейчас, не распаковывая, на помойку нести. Я не представляю, как это сидеть дома.

– А чего такого? Ты хоть помнишь, что тебе уже двадцать семь! – воскликнула Горобец.

– Ты забыла прибавить «сто».

– Что?

– Судя по тому, как ты это сказала, мне сто двадцать семь стукнуло.

– Я сама тебя сейчас стукну. Ну чего странного в желании родить, выйти замуж и сидеть дома – растить ребенка? Ты только представь, если ребенок будет такой же красивый, как твой Апрель, и такой умный, как ты.

– А если наоборот? – хмыкнула я. – Нет уж, пусть лучше будет в него и красотой, и умом. От меня пусть только… я не знаю… Лизкины голубые глаза. Хотя у Игоря зеленые, тоже очень красивые.

– Глупая ты, Ромашка. Умная, как энциклопедия, а дура. Ну зачем тебе эта работа? Эта твоя Новая Метла? Все эти нервы? Потихонечку начинай пить фолиевую кислоту. Я ее уже год как пью, теперь вот только не знаю зачем. Кренделя-то нет. В бухгалтерии у нас из мужиков только мой цветок в горшке.

– Откуда ты…

– Я знаю. Я его растила, поливала. Он – мужик. Неважно. Я тебе говорила, что у Панночки роман с Постниковым такой, что все столы в бухгалтерии трещат по швам.

– В буквальном смысле? Они что, прямо там, у вас… – вытаращилась я. Панночкой мы звали тощую Эльзу, коллегу-бухгалтершу. Была она зла, вредна и похожа на гоголевскую Панночку. А еще была она замужем, что задевало Машкино чувство мировой гармонии и справедливости. Замужество не помешало Панночке нашаманить себе в любовники главу финансовой аналитики. Когда я думала о Панночке, понимала, что совсем не знаю жизнь и не понимаю мужчин.

– Ладно, Ромашка, ты какого совета от меня-то хочешь? Как на работе удержаться или как замуж выйти? Я бы тебе рекомендовала второе.

– Я бы и сама выбрала второе, – призналась я. – Но пока первое. Я хочу разузнать про Черную Королеву, что она за фрукт. Темная она лошадка. Опять же, ореховая эта моя галлюцинация. Томит меня что-то, Машка. Чую, что неспроста все это. А ты знаешь, к войне лучше готовиться заранее.

– Ладно, у меня в отделе кадров есть подруга, я у нее спрошу, – пообещала Машка. – Как, говоришь, ее, Метлу вашу?

– Метлицкая Оксана Павловна.

– Серьезно? Метлицкая? Ну, тогда точно засланный казачок. Может быть, даже имя не ее.

– И грудь, – добавила я. – Грудь тоже не ее, силикон. Я не верю, что можно так выглядеть на самом деле. Только пластика и нанотехнологии.

– Нет, ты специально склоняешь меня к тому, чтобы вас навестить! – покачала головой Маша. – Восьмое чудо света ваша эта Черная Королева.

– Чудовище, – поправила ее я. Время вышло, а вместе с ним и весь пар из красной трубочки Машки.

– Протоколы-то пойдешь забирать?

– Да на черта они мне на бумаге нужны? Ты мне все переслала.

– Откуда я знаю? Может, ты бы хотела вернуться к себе с толстой пачкой бумаг? А как еще доказать людям, что ты не прохлаждалась в курилках? А?

Я посмотрела на часы. За разговорами и саботажем время почти добралось до двенадцати. В чем-то Машка была права. Нужно было захватить толстую стопку бумаги. Может быть, все дальнейшее, произошедшее со мной, не случилось бы, вернись я в свой отдел с толстой пачкой бумаги. Но я решила, что вместо показухи я лучше займусь настоящим делом. Я вернулась на двадцать шестой этаж, тихо, никого не тревожа, пробралась в свой кубик – это было несложно, ибо дрели все еще разрывали воздух периодическими надрывными трелями. Все были погружены в работу, кое-кого вообще не было на месте, включая саму Черную Королеву. Небось ушла на совещание, подумала я. У них там, в руководстве, тоже бывают собрания. Вдруг ее сейчас тоже за что-нибудь отчитывают? Нет, нечего и надеяться. Только не таких.

Я загрузила данные, полученные из бухгалтерии, и уставилась на экран, выискивая ошибки в программном коде устаревшей морально и физически бухгалтерской программы. Их софт конфликтовал со всем на свете – с самими бухгалтерами, с базами данных, с локальной компьютерной сетью, со складскими приложениями, с мудреными, тяжеловесными программами финансового департамента. Обновления бухгалтерии не помогали: нужна была другая программа, другая система, на другом языке, с другими возможностями по взаимной интеграции и шифрованию. Я рассчитывала собрать достаточно данных и составить отчет. Может быть, хоть Черная Королева заставит нашу бухгалтерию сменить софт!

– Что… ЧТО ЭТО ТАКОЕ? – раздался оглушительный крик, перекрывший даже грохот дрелей. Я дернулась и выглянула из-за серой пластиковой перегородки. Черная Королева вернулась, она стояла посреди комнаты и орала, глядя на что-то внизу, на столе. Что там было, я не видела – перегородка мешала, но, судя по выражению красивого лица, которое словно судорогой свело, произошло что-то жуткое.