Личная жизнь адвоката - [5]

Ева не заметила, витая в своих мечтах, что ее уже несколько минут рассматривает молодая женщина.

– Значит, так выглядит новая девушка Винницкого? – проговорила она наконец. Неизвестно, чего в этом вопросе было больше: любопытства или плохо прикрытой иронии. На всякий случай Ева насторожилась и, улыбаясь самой своей благожелательной улыбкой, повернулась к незнакомке.

Перед ней с бокалом мартини в руках стояла высокая блондинка. Одета она была бесподобно, хотя во всем ее облике в глаза бросалась именно ухоженность, а не природная красота. Круглые, чуть навыкате, голубые глаза и локоны придавали ей немного кукольный вид. Такие особы всегда вызывали у Евы раздражение.

– Я – Жанна Лисовец, – представилась девушка. – Наверняка вы уже слышали мою фамилию.

Ева, не желая упасть в грязь лицом, лихорадочно соображала. Кто такая эта Лисовец? Актриса? Певица? Диктор на телевидении? Почему, собственно говоря, она должна знать ее фамилию?

– Я – близкий друг семьи Винницких, – сообщила девица, и тут Ева начала потихоньку вспоминать, что Милица Андреевна частенько упоминала о ней. Она восхищалась этой девушкой, замечая с оттенком сожаления, что та принесет с собой счастье в любой порядочный дом. – Родители Артема относятся ко мне как к своей дочери, – добавила Жанна.

– Вам повезло, – ответила Ева, не считая нужным пояснить, что господа Винницкие невзлюбили ее с первого взгляда. Особенно это касалось злобной горгоны Милицы. Профессор был безобиден, как ребенок, только находился под сильным влиянием жены.

– Родители Артема надеялись, что мы когда-нибудь поженимся, – пояснила Жанна с оттенком превосходства.

– Значит, они не против кровосмешения? – насмешливо спросила Ева и, отвечая на недоуменный взгляд собеседницы, пояснила: – Ну, вы же сказали, что Винницкие относятся к вам как к своей дочери.

Шутка не понравилась Лисовец, и она поджала губы, став похожей на рассерженную куклу.

– Милица Андреевна сказала, что вы познакомились с Артемом в больнице, – сказала она пренебрежительно.

– Да, я – нейрохирург, – дерзко заявила Ева. – А вы не знали?

– Не имела представления.

– Это неважно, – благосклонно заявила Ева. – Когда мы с Артемом поженимся, я буду рада видеть вас в нашем доме. Возможно, я полюблю вас, как сестру своего мужа. Зачем же нарушать традиции?

Щеки девицы приобрели насыщенный цвет томата. Верхняя губа ее оттопырилась, и Ева с удовлетворением отметила, что девица ничуть не хороша. Интересно, что нашли в ней предки Винницкого?

– Всего доброго, – пробормотала она и быстро ретировалась.

Ева ощутила беспокойство. Так бывало всякий раз, когда ее независимая натура проявляла себя вопреки ее воле и обстоятельствам. Она начинала вести себя слишком вольно. Артем говорил, что все это случается не потому, что Ева плохо воспитана, а только по причине того, что ей с детства приходилось отстаивать свое право на существование. У нее не было родителей, которые водили бы ее за ручку и решали за нее все проблемы. Мама была слишком занята расчетами, как свести концы с концами. Ну а Ева с малолетства научилась отстаивать свои интересы злыми словами, а иногда и кулаками, и хотя во взрослой жизни с ней никто уже не собирался мериться силой, привычка щетиниться, как еж, все же осталась. Вот как сейчас. Что, спрашивается, плохого сделала ей эта голубоглазая кукла? Ничего. Сказала, что ее любят родители Винницкого? Да на здоровье! Зато ее любит Артем. Он сам ей об этом говорил, и если разобраться, у нее нет никаких причин, чтобы грубить. Будет неприятно, если он об этом узнает.

– Ну, как? Уже скучаешь? – вывел ее из задумчивости знакомый голос.

Она почувствовала крепкое кольцо мужских рук на своей талии.

– Осторожно, я могу вылить на тебя «кампари», – рассмеялась она.

– Что ты пьешь? – с притворным удивлением переспросил он. – Кампари?

Может, это был намек на то, что совсем недавно из спиртных напитков Ева знала разве что пиво, дешевый портвейн и водку? Впору обидеться, но ни в голосе Артема, ни в его глазах не было ехидства. Он не пытался ее принизить, а лишь с веселым удивлением констатировал, что за эти несколько месяцев она проделала большой путь. Фактически стала другим человеком, более зрелым, выдержанным. И в этом большая заслуга Артема. Она взглянула на него с обожанием.

– Я видел, ты разговаривала с Жанной, – сказал он с улыбкой.

– Я? – она почувствовала, что ее застали на месте преступления. – Ах да. Кажется, она назвала себя Жанной.

– Удивительно, что ты не запомнила ее. Моя мама, похоже, прожужжала тебе все уши о достоинствах этой девушки. Кажется, она втайне мечтала, чтобы я на ней женился.

«Втайне! – хмыкнула про себя Ева. – Похоже, этот вопрос был решен на семейном совете открытым голосованием», но вслух она спросила иное:

– А тебе она нравится?

– Жанна для меня как сестра. Знаешь, я привык ее видеть с малолетства. Мы вместе играли, шалили, когда наши родители собирались по праздникам. Мы таскали под стол печенье и конфеты, делили игрушки, по просьбе мамы играли на пианино в четыре руки. Представить сейчас, что нас может связывать что-то большее, чем дружба, нелепо. Для меня это все равно что инцест. Ты хоть знаешь, что такое инцест? – он посмотрел на нее. Артем-любовник на глазах превратился в Артема-учителя. Его попытки дотащить Еву до своего уровня не знали меры. Порой это ее раздражало.