Личная жизнь адвоката - [18]

– Значит, ничего не связывает? – глупо хлопнул глазами следователь. – Другими словами, вы хотите сказать, что испытывали неприязнь к потерпевшему Винницкому?

Вместе с последними словами следователя на Еву наконец снизошло озарение. Вот, оказывается, в чем дело! Потерпевший Винницкий… Значит, Артем написал заявление! Под чутким руковод-ством маменьки он настрочил в органы донос на нее и Жорика. Что-то вроде «ввалились в дом без спроса, ругались и в конце разбили нос молодому хозяину».

– Ну, так была у вас неприязнь к Винницкому? – следователь повторил вопрос.

– Была, – кивнула головой Ева, ощущая в груди не простую неприязнь, а самую настоящую ненависть к тому, кого совсем недавно считала самым лучшим мужчиной на свете. Это были воистину дни необычайных открытий. Артем показал себя со всех сторон. Он напоминал ей яблоко, глянцевое с виду, но червивое внутри. Привлекательный и даже красивый, стильный, несомненно образованный, он на поверку оказался двуличным, трусливым и мстительным маменькиным сынком.

– Мне можно ознакомиться с заявлением господина Винницкого? – спросила Ева.

– С заявлением Милицы Андреевны, вы хотели сказать? – поправил следователь. – Заявление написала его мать. Всему свое время…

Значит, это сделал не Артем. Небольшое облегчение, но, по сути, дела не меняет. Милица Андреевна решила взяться за нее всерьез. Ей было мало того, что она запретила им встречаться. Теперь она захотела засадить подружку сына в тюрьму, чтобы у того и соблазна не возникало ослушаться. Но все свои хитрости она творила если не с молчаливого одобрения Артема, то, во всяком случае, при полном его бездействии. Пригрозила мама забрать машину – он тут же отменил помолвку; написала мама заявление в прокуратуру с просьбой разобраться – послушный сын придет и даст свои показания. Господи, с кем она связалась!

– Объясните, с какой целью вы приходили в последний раз в дом Винницких? – задал очередной вопрос следователь.

– Я хотела с ним поговорить.

– У вас же не было никаких отношений. К чему тогда разговоры?

Ева пожала плечами. Действительно, о чем она хотела говорить с Артемом? Чего она собиралась добиться? Предложения руки и сердца? О боже, бред! Она просто была пьяна и обижена, но следователю об этом знать не стоило.

– С какой целью вы привлекли к вашему разговору Бирюкова?

– Кого? – непонимающе переспросила Ева. – Я не знаю никакого Бирюкова. Со мной был только Жорик.

– Я имею в виду Бирюкова Георгия, восемьдесят второго года рождения. Имя «Жора» – уменьшительное от «Георгий», а вы и не знали?

Ева смущенно кашлянула. Должно быть, со стороны она выглядела глупо. Но своих уличных приятелей она знала по именам и кличкам. Полные анкетные данные ей были без надобности.

– Он – мой приятель. Пошел со мной за компанию.

Следователь хмыкнул и покачал головой.

– Гражданка Вострецова, не морочьте мне голову. Вам известно, что Бирюков был ранее судим за разбой?

– Нет.

– Но вы знали, что он отбывал наказание в местах лишения свободы?

– Нет. Но даже если бы я об этом знала, мне что, нельзя с ним общаться?

– Общайтесь с кем хотите. Но тащить ранее судимого человека в чужой дом, не спросив мнения хозяев, это уже попахивает, знаете чем?

– Не имею представления, – нарочито равнодушно фыркнула Ева.

– Предварительным сговором!

– Сговором на что?

– Это я сейчас и пытаюсь установить. Вы говорили Бирюкову о том, что Винницкие – состоятельные люди?

– Это он мог и сам видеть. Артем Винницкий часто подвозил меня на своем «БМВ» до дома.

– Вот видите. А совсем недавно вы утверждали, что вас с потерпевшим ничего не связывало! – торжествующе произнес правоохранитель, чрезвычайно довольный своей сообразительностью. – Значит, вы шли в дом потерпевшего, заранее зная, что там есть чем поживиться.

– Поживиться? Я не пойму, куда вы клоните!

– Скоро поймете, – пообещал сыщик. – Вы просили Бирюкова применить насилие в отношении потерпевшего?

– Разумеется, нет!

– Какие действия производил ваш приятель в отношении Винницкого?

Еве вдруг вспомнился ушибленный кулак Жорика, который тот потирал, морщась от боли.

– Я не видела, что он делал, – твердо сказала она, и это была чистая правда. «Он там кровью умывается», – всплыли в памяти слова приятеля, но она тут же постаралась их забыть. Глупое бахвальство, за которым ничего не стояло.

– Конечно, конечно! Вы не видели. Может, в этот момент вы были заняты чем-то другим? – сыщик глядел на нее испытующе, а потом вдруг «выстрелил» очередным вопросом: – Например, вы примеривали украшения Милицы Андреевны?

– Что за бред! Мне не нужны ее украшения, – возмутилась Ева.

– Спорный вопрос, – его взгляд нарочито равнодушно коснулся ее рук, на которых не было ни колец, ни браслетов. – Так применял насилие Бирюков? Если да, то какое?

– Ничего подобного не было.

– Ну, что же, печально!

– По-вашему, нам стоило его побить? – изумилась Ева.

– Да нет. Печально то, что вы не хотите сотрудничать. Мне ничего не остается, как задержать вас.

– По какому праву?! – воскликнула Ева, все еще воспринимая слова следователя как блеф. В самом деле, могут ли ее лишить свободы за то, что она завалилась в чужой дом со своим приятелем слегка навеселе и устроила там некрасивую сцену? – Вы что, обвиняете меня в хулиганстве?!