Личная эвакуация - [2]

На крайний случай у Брейна существовал план эвакуации: несколько выстрелов, враги лежат, а значит, есть десять секунд форы. Брейн должен запрыгнуть на стул, схватиться за перекладину и вышибить ногами жестяной лист в стене, который он заранее ослабил.

Потом он выскакивал во двор, с разбегу прыгал в мусорный экстрактор и по шахте, метр на метр в ширину и высоту, пробегал шестидесятиметровку, прежде чем вываливался на приемную площадку уже за пределами «Фиш-Энд-Биш».

А дальше – как повезет. Но это на самый крайний случай, а пока все шло своим чередом.

Уборщики брали инвентарь и уходили. Брейн моментально засыпал до пяти тридцати, когда они возвращались, чтобы сложить орудия труда.

Тогда он снова просыпался, хватался за пистолет, ждал, когда они уйдут, и опять засыпал еще на полчаса, чтобы в шесть ноль-ноль проснуться по будильнику.

Выскочив на улицу очередным утром, Брейн заметил фургон Робби, с которым раз в неделю они ездили закупаться. Но это случалось в четверг или пятницу, а сегодня был вторник.

– Ты чего здесь? – спросил Брейн.

– Давай, запрыгивай! Дюндик сказал, чтобы перлись закупаться! – пояснил водитель и широко зевнул. Дюндик было одним из прозвищ начальника.

– А куда закупаться-то, товар еще остался?

– Мы не в холодильник поедем, а в порт Равенни.

– В порту свежак – дорого, – напомнил Брейн, забираясь в теплую кабину.

– Дюндик сказал, что сговорился на халяву. Какие-то рыбаки обошли оформление пошлины, и товар дешевый.

– А деньги? Нас же вычислят по транзакциям!

– Не дрейфь, – усмехнулся Робби, трогая машину с места. – Загляни в бардачок.

Брейн открыл и увидел две пачки новеньких удо.

– Башляем кэшем, чувак! – пояснил Робби и засмеялся.

Брейн пожал плечами, кэшем так кэшем.

– А чего бланш под глазом? – спросил он водителя.

– Шеф приложил, – со вздохом признался Робби.

Брейн кивнул. Их начальник, ведавший в компании закупками, был законченным психопатом и при случае раздавал оплеухи налево и направо. А одному работнику даже выбил зуб.

Но с работой в городе было трудно, и многие терпели.

Брейн поначалу тоже терпел, он понимал, что раз тут так принято, любое несоблюдение правил привлечет к себе внимание, а ему это было не нужно. Пару раз начальник приложил его по лицу, но когда Брейн пообтерся, стал понимать, что к чему, и в следующий раз был готов проучить мерзавца.

Он даже спровоцировал мистера Макондо, начав сбивчиво отчитываться о результатах торговли за день, а это мистера Макондо, то есть Дюндика, сразу выводило из себя.

У него краснело лицо, начинали трястись руки, а потом он бросался на провинившегося работника с кулаками.

Бросился он и на Брейна, но тот, будто испугавшись, вжал голову и подставил плечо – твердое как камень.

Мистер Макондо выбил палец и взвыл, потрясая отбитым кулаком, а затем подскочил к Брейну и попытался ударить того ногой в пах, но Брейн незаметно подставил кулак, и результат оказался еще хуже, чем с рукой. Макондо заорал, как поджаренный, и свалился на бетонный пол.

Пришлось вызвать карету «Скорой помощи», и назавтра все узнали, что у мистера Макондо – трещина.

Однако предъявить что-то Брейну он не мог – все видели, что тот даже не сопротивлялся.

Через неделю Дюндик-Макондо поправился, но на Брейна стал поглядывать с опаской, как на оголенный электропровод.

Глава 3

За окнами мелькали пригороды, фургон несся по Северному шоссе прямиком к студеному морю, где были шторма, сбивавшие с ног ветры и волны величиной с дом, однако же и рыба, и краб, и драгоценные морские водоросли, из которых выжимали очень ценные для фармацевтов препараты.

– Как тебе здесь нравится, Лео? – спросил Робби, когда они отмотали двадцать миль из положенных сорока.

– Что? – спросил Брейн, как будто задумавшись.

– Я говорю, устраивает тебя эта вся хреновина в нашей конторе? Дюндик этот шизанутый? Житье твое в сраной подсобке? Жратва поганая? У тебя ведь поганая жратва?

– Ну… так себе, – пожал плечами Брейн.

– Поганая-поганая, уж я-то знаю. Пока разрешение на проживание не получил, Макондо меня, как попугая контрабандного, хранил в холодильном блоке, представляешь?

– Но там же холодно.

– Холодно? Не то слово, чувак, просто яйца ромбиком! Но у меня была палатка класса «арктик», а еще я булыжники на обочине набирал. Притащу двадцать кэгэ в мешке, нагретых вечерним солнцем до пятидесяти Цельсия, и сваливаю у палатки. И к утру – твердый нуль, а то и все два с плюсом, представляешь, какая везуха?

– С трудом.

– А я с этим жил полгода. И знаешь, что я сделал, когда наконец получил право на проживание?

– Набил ему морду?

– Нет. Я поступил проще – спалил его тачку.

– Это поступок.

– А то!

Фургон обогнала полицейская машина.

– О, и копы тут чего-то затеяли…

– Чего затеяли? – уточнил Брейн.

– Не знаю, я еще когда за тобой ехал, заметил, что они в городе чего-то химичат. Посты, сканеры, то да се. Должно, ищут кого-то.

– Здесь криминала будь здоров – припортовая зона.

– Не, они с волками в штатском, тут что-то покруче. Может, шпионов ловят?

– Думаешь?

– В прошлом году такая же байда была, и потом в газетах писали, что ловили какого-то промышленного шпиона.

Жилые постройки закончились, и по обочинам потянулись заводы по переработке рыбы – галереи морозильников, коптильни, сублиматоры.