— Легионер Алекс из двенадцатой бригады, вы задали своему куратору три вопроса не по существу. Вам запрещается задавать любые вопросы в течение десяти дней. Если вы ослушаетесь, то будете оштрафованы на сто юаней и помещены в карцер на трое суток, — сообщил шутнику Мастер Зихао Двенадцать.
Лёха хотел было спросить, что же ему теперь делать, если понадобится выяснить что-то по работе, но вовремя сдержался. Ему становилось понятным, почему рудниками руководили андроиды — это был идеальный способ наладить дисциплину.
Утром следующего дня, ровно в пять часов во всех комнатах легионеров прогудела сирена, призывающая начать первый трудовой день. В пять тридцать легионеры получили завтрак, а в шесть они все уже сидели в транспортёре, отправляющемся непосредственно на место добычи столь важного для экономики Тропоса диоксида.
На Лакфане титановую руду добывали открытым способом на множественных россыпных месторождениях. После небольшого собеседования каждый член бригады получил специализацию. Жабу повезло: его богатый опыт управления различными боевыми аппаратами позволил ему получить должность экскаваторщика, что, как потом выяснилось, было самым лучшим вариантом. Лёха, имеющий к тому времени предупреждение от куратора, получил самую тяжёлую работу — его назначили чернорабочим драги.
Суть деятельности легионера Алекса заключалась в следующем: специфика грунта на рудниках была такова, что все существующие драги немного не подходили под него. Грунт был богат диоксидом титана, но помимо ценной руды слишком часто попадались огромные валуны, которые являлись проблемой для механизма драги — она просто не могла их отбрасывать.
Конечно, можно было драгу модернизировать или изобрести специальную версию для таких рудников, но это стоило бы намного дороже, чем просто приставить к ней чернорабочего, который раз в минуту вытаскивал из барабанов застрявшие валуны.
Учитывая ситуацию с куратором-андроидом, которого Лёха называл надсмотрщиком, получив дневной план по выработке, комедианты поняли: просто так убить время до приезда Носка не получится. Деваться было некуда — пришлось работать. К концу первого трудового дня вымотанный до состояния зомби Лёха даже не пошёл на ужин. Жаб принёс ему кое-что из столовой, но Ковалёв есть отказался.
— Дождусь Носка и поем на свободе, — с грустной ухмылкой сказал комедиант, не вставая с кровати.
За все годы нелёгкой службы в армии Лёха ни разу так не уставал. Все части тела ныли, а голова не соображала, Ковалёв раньше даже представить не мог, что можно так вымотаться за один лишь день. Сложнейшие боевые операции и тяжелейшие учения казались детской вознёй по сравнению с каторжным трудом чернорабочего драги в Трудовом Легионе.
Лёха лежал на кровати и прислушивался к своему телу. Ему казалась, каждая мышца, каждый сустав, каждая клетка его организма кричали, что завтра они на работу не выйдут.
«Ничего, — мысленно успокаивал себя бывший штурмовик. — Сейчас приедет Носок, и всё будет хорошо».
Но их шустрый адвокат не приехал. Ни в этот вечер, ни на следующий. К концу третьего трудового дня легионер Алекс, похудевший за это время минимум на десять килограммов, находясь в состоянии молчаливой истерики, пришёл к выводу, что Носок вообще никогда не приедет.
И ещё Ковалёв понял: если он не хочет навсегда остаться на этом руднике, то стоит попытаться его покинуть как можно быстрее и неважно, каким способом, пока ещё оставались хоть какие-то силы.
Конец
