Лица века - [11]

В. К. Сталину ставят в вину антисемитизм. И это тоже знаковая оценка. Что вы думаете на сей счет?

Р. К. Сталин не был антисемитом. Он был русским патриотом-интернационалистом, антифашистом, то есть антирасистом и антинацистом, а значит, и противником сионизма как одной из разновидностей нацистской идеологии.

Антисемитизм и антисионизм – совершенно разные вещи. Их умышленно и демагогически путают недруги России, обманщики трудового народа, в том числе еврейского. Антисемитизм, как и русофобия, – это внушение подсознательной, инстинктивной неприязни к лицам конкретной национальности независимо от их взглядов, реального поведения, принадлежности к тому или иному политическому лагерю. Это внушение ложного убеждения, что представитель данной национальности заведомо ущербен, что он не может быть полноценной личностью, надежным товарищем в жизни и борьбе. Иными словами, и антисемитизм, и русофобия направлены на формирование комплекса неполноценности у обоих народов, на их разъединение и обработку порознь буржуазией в своих интересах.

Как русский, советский коммунист, патриот-интернационалист Сталин не был и не мог быть антисемитом. В его окружении встречаются лица еврейской национальности, которых он критиковал и наказывал за ошибки, но ценил за убежденность, талант и организаторскую хватку. Еще не забыты имена таких крупных деятелей, как Каганович и Ярославский, Мехлис и Зальцман, Драгунский и Эренбург, Иоффе и Литвинов… Сталина обвиняют в антисемитизме не потому, что он якобы был гонителем евреев как таковых, а потому, что он решительно и беспощадно боролся против эсеровщины и меньшевизма, против троцкизма и других видов буржуазного и мелкобуржуазного влияния на пролетариат.

Нельзя отрицать, что в перечисленных течениях, в среде подобранных Троцким и Ягодой кадров евреи подчас составляли большинство. Но Сталин руководствовался не национально-этническими или же шовинистическими, а классово-политическими мотивами. И второе нечестно подменять первым.

Небезызвестный А. Яковлев, хитровато прикрывая сионизм, заявил как-то, что надо, дескать, различать сионизм как религиозное явление и как явление политическое. Фальшь тут состояла в том, что он в первом случае шовинизмом называл иудаизм и узаконивал употребление термина «сионизм», в этом смысле будто бы вполне приемлемого. Сколько, однако, было случаев, когда при нынешнем засилии продажных средств массовой информации безобидная, на первый взгляд, подмена слов вела не только к прорывам в мировоззрении, но и к деформации общественных отношений!..

Не вычеркнуть из истории выдающуюся роль Сталина в спасении еврейской национальности от гитлеровского геноцида, в основании государства Израиль. «Но, – скажут нам, – Сталин одновременно громил гнезда местечково-меньшевистской групповщины в различных ведомствах СССР, был нетерпим к концепции „богоизбранного“ народа, не уступил Крым для учреждения там Еврейской автономии и т. п.». На такой довод следует ответить вопросом: разве это было неверно с государственной точки зрения? Многие критики Сталина, в том числе те, кто выдумывает его «антисемитизм», обходят как раз эту позицию, а значит, и лишаются права на объективность.

В. К. Ричард Иванович, сейчас вы подготовили к печати и выпускаете дополнительные тома собрания сочинений Сталина. Уже вышли, насколько я знаю, тома 14-й и 15-й. На очереди – 16-й. Что-нибудь новое они открыли вам в Сталине?

Р. К. Для меня Сталин не открытие. Моя цель состоит в том, чтобы его для себя открыли другие.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что Сталин – самая мистифицированная выдающаяся личность XX века. Сначала он был зашифрован и замурован от живых современников словоизвержениями культовой пропаганды, затем стал жертвой хрущевско-горбачевского охаивания и облыгания. Как правило, правда пугливо бежала от всех этих «вытребенек» далеко прочь. Образно говоря, узнать что-то о Сталине можно было, только перелагая хвалебные иероглифы на очернительскую клинопись, так и не переходя на естественный, понятный, добрый русский язык. Таков порочный круг обожествления-дьяволизации, который я считаю своим долгом прервать.

По натуре скептик, я принимаю девиз Маркса: «Подвергай все сомнению», но только с добавлением: «в том числе и собственное сомнение». Поэтому ни поклонником, ни апологетом кого бы то ни было, а значит, и Сталина, себя не считаю. Не могу знать, как сложилась бы моя личная судьба, сохранись у нас «крутые» порядки и нравы конца 40-х – начала 50-х годов. Но разве это или подобное соображение позволяет кому-либо преступать принцип исторической справедливости? О ней следует судить не по себе только или же по участи своих родных и близких, а по положению, в которое поставлен в обществе человек производительного (физического и умственного) труда, созидатель всех материальных и духовных благ, человек-творец.

Мне кажется, издаваемый трехтомник, завершение собрания сочинений, прерванного на 13-м томе в 1951 году (вышедшие после смерти автора тома 14-й и 15-й были по указанию Хрущева срочно изъяты и уничтожены), выводит Сталина-человека из саркофага возвеличения-принижения как равного к другим людям (смерть – лучший уравнитель и «демократ»). В книгах незримо присутствует его личная трагедия, в которой он – да и то лишь частично – признается одной матери. «Я свою долю выдержу, – читаем в письме от 24 марта 1934 года.