Либертарианство: История, принципы, политика - [3]

Эти изменения в качестве причины имеют два главных обстоятельства. Во-первых, растущее во всем мире осознание неэффективности государственного планирования и присущей ему несвободы. Во-вторых, появление политических движений, основанных на идеях[6], особенно на идеях либертарианства. Как пишет Э. Дж. Дионне-младший в своей книге “Почему американцы ненавидят политику”: “Возрождение либертарианства — одна из наименее известных, но наиболее замечательных тенденций последних лет. В 1970—1980-е годы антивоенные, антиавторитаристские, антиправительственные и антиналоговые настроения объединились, чтобы оживить целое политическое направление, долгое время пребывавшее в бездействии”.

Почему возрождение либертарианства имеет место именно сейчас? Основная причина состоит в том, что в XX столетии все альтернативы либертарианству были опробованы на практике — фашизм, коммунизм, социализм, государство всеобщего благосостояния, — и ни одна из них не смогла обеспечить мира, процветания и свободы.

Первым с исторической сцены сошел фашизм, представленный Италией времен Муссолини и гитлеровской Германией. Его экономическая централизация и расовый коллективизм сейчас отвратительны любому цивилизованному человеку, так что мы склонны забывать, что до Второй мировой войны многие западные интеллектуалы восторгались “новыми формами экономической организации в Германии и Италии”, как писал журнал Nation в 1934 году. Осознание злодеяний национал-социализма в Германии способствовало не только появлению движения за гражданские права, но и таких предвестников либертарианского ренессанса, как книги “Бог из машины” Изабел Патерсон и “Дорога к рабству” Фридриха Хайека.

Другой грандиозной тоталитарной системой XX столетия был коммунизм, строительство которого осуществлялось в СССР и государствах советского блока. Общие принципы коммунизма разработал Карл Маркс. Коммунизм сохранял свою привлекательность для идеалистов гораздо дольше, чем фашизм. Многие американские интеллектуалы считали коммунизм благородной попыткой устранить неравенство и “отчуждение”, порождаемые капитализмом (хотя и не без определенных перегибов), по крайней мере до 1950-х годов, когда пошли разоблачения сталинских репрессий. Некоторые американские экономисты продолжали превозносить экономический рост и высокую эффективность советской экономики на протяжении всех 1980-х годов, вплоть до самого краха системы.

Крушение коммунизма в 1989–1991 годах не стало для либертарианцев сюрпризом. На протяжении многих лет они не уставали повторять, что коммунизм не только противоречит свободе и достоинству человека, но и разрушительно неэффективен, что эта неэффективность нарастает, тогда как капиталистический мир демонстрирует успехи. Крах коммунизма сильно сказался на идеологическом ландшафте мира: развитой социализм фактически перестал фигурировать в идеологических дебатах в качестве одной из целей общественного развития. Сейчас очевидно, что общество, тотально контролируемое государством, — это подлинная катастрофа, и все больше людей задается вопросом, почему общество хочет ввести немного социализма, если полный социализм ведет к таким плачевным результатам.

А что происходит в государствах всеобщего благосостояния Запада? Основные идеологические битвы ведутся в относительно узких рамках, но они всё еще важны. Разве государство не должно контролировать рынок? Разве государства всеобщею благосостояния не более гуманны, чем были бы государства либертарианские? Хотя Западная Европа и США никогда не пытались построить полный социализм, подобные соображения привели к тому, что на протяжении XX века контроль государства над экономическим аспектом жизни людей невообразимо усилился. Европейские правительства национализировали больше отраслей промышленности и создали больше государственных монополий, чем США. Авиаперевозки и телефонная связь, угольная промышленность, металлургия, автомобилестроение, радио и телевидение вошли в число отраслей, которые в США оставались в основном частными, а в Западной Европе принадлежали государству. Раньше, чем США, европейские страны учредили государственные программы социальных пособий “от колыбели до могилы”.

В США национализация коснулась немногих отраслей (в частности, на базе национализированных железнодорожных компаний были созданы государственные Conrail и Amtrak), однако масштабы регулирования и ограничений экономического выбора растут по всей стране. И хотя мы не создали такой же всеохватной системы “социального страхования”, как в Европе, наши трансфертные платежи простираются от программы “Женщины-Младенцы-Дети” (WIC)[7] до программы “Рывок на старте”[8], ссуд на оплату обучения в колледже, пособий по безработице, социального страхования и “Медикэр”[9]. Неплохое начало для построения государства, опекающего “от колыбели до могилы”!

Тем не менее во всем мире государства всеобщего благосостояния сталкиваются с серьезными трудностями. Налоговые ставки, необходимые для поддержания крупномасштабных трансфертных программ, калечат западные экономики. Зависимость от государства девальвировала ценности семьи, трудолюбия и бережливости. От Германии до Швеции и Австралии государства всеобщего благосостояния больше не способны выполнять свои обещания.