Либерия - [4]
— Да ну на фиг, — облегченно вздохнул Миша. — Ты так головой об пол ебнулся! Мы думали, уже не встанешь.
— Ты орал все время на каком-то диком языке, — сказал Шурик. — Абракадабру какую-то, ни одного слова человеческого. Слышь, Миша, из-за этой твоей хуйни зеленой мы чуть без вокалиста не остались...
— Ладно, шалопаи, хватит ерундой заниматься, — добродушно сказал Андрей. — Давайте лучше пить водку!
*******
Предложение Андрея взбудоражило и преобразило присутствующих. Все разом повеселели, зашумели, стали прикидывать, у кого сколько денег, сколько чего на них можно купить и кто метнется в магазин. Даже меланхоличный Спаниэль заулыбался и полез в тумбочку; денег у него не было, зато была трехлитровая банка соленых огурцов, которая была единогласно признана ценным вкладом в намечавшееся мероприятие.
Вскоре на сдвинутом в середину комнаты столе стояло несколько бутылок водки, запивон в виде самых дешевых газированных напитков, закусон (хлеб, сало, лук, соленые огурцы) и разнокалиберные чайные кружки в качестве посуды для водки. Пили мы быстро, по команде: "Раз, два, три — поехали!" Главное было, чтобы алкоголь быстрее дал по голове, а уж потом можно расслабиться, пообщаться и все такое.
Через полчаса происходящее в комнате напоминало сцену из жизни дурдома. Шурик и Миша валялись на кровати и с идиотским хохотом спихивали друг друга на пол. Андрей целовался с миниатюрной девушкой, с которой познакомился в коридоре пять минут назад. Спаниэль с озверевшим видом изо всех сил молотил кулаками по дверце шкафа. Несколько человек курили в открытом окне, лежа на подоконнике и свесившись головами вниз.
Кто-то принес гитару, и Миша стал петь песни из советских мультиков. "В коробке с карандашами сегодня прошел дождик..." Все расчувствовались: кто-то подпевал, кто-то танцевал, кто-то наливал и выпивал. Ощущая невероятный прилив сил и сильнейшую симпатию ко всем присутствующим, я поднял вверх кружку с водкой и стал выкрикивать, параллельно стаскивая с себя одежду:
— Вы! Они! И я! Да! Отсюда — туда, оттуда — сюда! Только вперед! И все! Всегда! Везде! Свобода — это я! Все — за мной!
Оставшись совершенно голым, я проглотил водку и швырнул кружку на пол. Зараженные моим воодушевлением, все дружно заорали и стали сбрасывать с себя одежду. Это было похоже на массовое помешательство. Распевая хором "Ведь была, как Буратино, я когда-то молода!", мы бесновались в этой бетонной комнате, как стая обезумевших орангутангов: метались из стороны в сторону со звериными воплями, бегали по кругу, прыгали на стены, кувыркались, стояли на голове, истошно орали в окно. Толик вскочил на подоконник и бегал по нему, ежесекундно рискуя свалиться вниз.
Всеобщему веселью не поддался только Дед — студент откуда-то из России, получивший это прозвище за рыжую бороду и тяжеловесную серьезность. Смертельно пьяный, он лежал на кровати с суровым видом и громко повторял:
— Успокойтесь вы! Успокойтесь, я сказал! Че вы, как пидоры, голышом бегаете?
— Лучше быть пидором, чем быдлом! — крикнул Миша, пробегая мимо.
— Че ты сказал? — Дед, угрожающе сдвинув брови, попытался подняться с кровати, но завалился на спину. — Считаю это оскорблением и требую сатисфакции!
— К тебе лично это не относится, Дедуля! — крикнул Миша и чмокнул Деда в лоб.
— Тьфу ты! Да отвали же! — ворчал Дед, отпихивая Мишу от себя с невольной усмешкой.
Время от времени полтора десятка голых людей выскакивали за дверь и бегали по коридору с криками "Свобода — это я!", приводя в оцепенение вышедших покурить обитателей общаги. Мир был маленьким и послушным. Все было замечательно. Будущее не имело никакого значения.
Здесь, на двенадцатом этаже студенческой общаги, в комнате с рваными обоями будущие менеджеры, дипломаты, переводчики, программисты, инженеры, архитекторы, журналисты и музыканты пока еще говорили на одном языке и хорошо понимали друг друга. А за окном свинцовые тучи медленно наваливались всем своим чудовищным весом на худые пыльные деревья. Серые пятиэтажки торчали из холодной земли, как могильные памятники на сельском кладбище, затерянном среди бескрайних мертвых болот, с надгробными венками из пластмассовых растений и портретами усопших земляков. Мы всего этого не замечали; мы видели только лучи далекого солнца, с трудом пробивающиеся сквозь промозглый туман. Мы были совершенно свободны — свободны говорить и делать все, что захотим, по крайней мере здесь и сейчас, в комнате с рваными обоями, на двенадцатом этаже студенческой общаги.
*******
— Вчера она мне говорит: "Я люблю, когда меня приглашают в рестораны, угощают коктэлями, дарят розы", — жаловался Шурик.
— Тьфу ты, — прямо перекосило Мишу. — Рестораны и "коктэли" — это еще ладно, но розами ты меня вообще добил.
— А где я денег-то возьму на рестораны и розы, если у меня даже на сигареты не хватает? — недоуменно развел руками Шурик.
— Да шалава она, шалава, — осуждающе качал головой Миша.
— Да нормальная она девушка! — убеждал Шурика Андрей. — В смысле, где ты другую-то найдешь?
— Вот именно! — согласился Миша. — В смысле, где ты их вообще находишь?
— Ты, Миша, ничего не понимаешь в любви, — заявил Шурик и повернулся к парням, которые шли в коридор, предусмотрительно придерживаясь руками за стены: — Э, ребята, вы курить? Я с вами.
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.