Либерия - [11]

Я медленно пошел вдоль забора, сотрясаясь от отчаяния и одиночества. Мне было необходимо увидеть хоть какое-нибудь живое существо. В данный момент я был бы рад даже встрече с собакой...

Казалось, я плелся вдоль этого бесконечного чугунного ограждения уже целую вечность, когда вдали послышались быстрые гулкие шаги и громкое дыхание. Навстречу бежала девушка в спортивном костюме. Я радостно замахал руками, умоляя ее остановиться. Она остановилась в нескольких метрах от меня и вынула из ушей наушники.

— Скажите, п-пожалуйста, — с трудом выговорил я, — который час?

— Седьмой, — ответила она, с опаской меня разглядывая.

Я смотрел на нее и пытался придумать, что еще сказать.

— А... куда вы бежите в такую рань? — спросил я довольно-таки развязным тоном, предательски покачиваясь из стороны в сторону.

Девушка неприязненно посмотрела на меня, ничего не ответила и попыталась пробежать мимо.

Я преградил ей дорогу:

— Подождите, пожалуйста!

— Что вам нужно? — раздраженно и немного испуганно спросила она, отступая назад.

Я представил, какое жалкое зрелище я собой сейчас представляю, и мне стало стыдно.

— У меня к вам только одна просьба! Дайте позвонить с вашего телефона. Один звонок. Пожалуйста.

Девушка вздохнула, достала из кармана мобильник и протянула мне. Я ненадолго задумался, гладя подушечкой большого пальца теплые кнопки и стараясь не дышать перегаром в сторону своей спасительницы. У меня всегда была плохая память на любые номера, включая телефонные. Единственным номером, который удалось вспомнить в этот момент, был Мишин — потому что он частично совпадал с датой выхода моего любимого альбома The Doors.

— Але-але... И хто это там в такое время мне трезвонит? — пробубнил в трубку мой приятель, даже сквозь сон продолжая разговаривать в своей дурашливой манере.

— Привет, это я... Представляешь, я на улице, на земле проснулся, замерз очень... По ходу, я мобилу потерял. И кошелек, и ключи от дома... Я к тебе погреться зайду, окей?

— Чувак, ты только свое имя не называй, — тревожно зашептал Миша, мигом проснувшись и посерьезнев. — Тебя везде ищут, всю общагу перерыли, наших корешей допрашивали. Мне повезло — я у девчонок отсиделся...

— Мишаня, ты чего, так шутишь? — озадаченно отозвался я.

— Помнишь лысого, с которым ты вчера в том заведении "познакомился"? Так вот, он теперь в реанимации лежит, с переломом черепа. Он, кстати, ментом оказался. Вроде майор или даже полковник... Они за тем столиком все были из органов — отмечали что-то. Теперь тебя ищут как анархиста-террориста, организатора нападения на сотрудников милиции. Они уже и дома у тебя были: забрали твой ноутбук, вещи какие-то... Мне твои предки звонили... Короче, мой тебе совет: делай ноги, прямо сейчас... Да, еще... Алло, ты меня слышишь?

— Да, — ответил я упавшим голосом.

— На этот номер больше не звони! — сказал Миша и повесил трубку.

ГЛАВА 2

Я парил в бескрайнем, лучезарном пространстве. Вокруг, сколько хватало взгляда, не было совсем ничего. И я не чувствовал ничего — ни боли, ни желаний. Я просто был — здесь и сейчас. Открывая и закрывая глаза, я видел то же самое, потому что этот свет и свобода были повсюду: снаружи и внутри. "Господи, как прекрасно быть совсем одному, — думал я. — Никогда не видеть никого и ничего. Пожалуйста, забери у меня все и ничего не давай взамен!"

Тут меня сильно тряхнуло, потом еще раз... Я ударился головой о что-то железное и снова оказался в своем теле. Многие его части болели. Я с трудом открыл глаза и огляделся.

Кроме меня в полупустом салоне самолета находилось несколько десятков африканцев. Многие летели семьями: дети с криками бегали по проходам между креслами, родители громко общались друг с другом. Лиц было не разобрать; лишь белки глаз блестели в полумраке, да темная кожа поблескивала в тусклом свете лампочек.

Некоторое время я тупо разглядывал эту картинку, полагая, что попал из одного сна в другой. Потом в памяти одна за другой стали всплывать сцены последних дней: драка в баре, пьянка в общаге, телефонный разговор с Мишей... Как я добирался на попутках из Минска в Москву, как оттуда позвонил в Либерию и как прыгал от радости, услышав, что меня готовы взять на работу. Как в ожидании, пока мне сделают визу и пришлют билет на самолет, я несколько дней без передышки бухал с приятелями, у которых жил в Москве. Как я трясся от страха в Домодедово, готовый к тому, что меня возьмут под руки и поведут в отделение. И как на радостях напился в брюссельском аэропорту (где у меня была пересадка) — когда понял, что вырвался уже наверняка.

Был ранний вечер, а самолет до Либерии вылетал только следующим утром. На последние деньги я купил в Duty Free самую дешевую бутылку виски; сэндвич на закусон пришлось украсть в соседнем кафе.

Расправившись с виски за каких-то полчаса, я от нечего делать стал слоняться по вечернему аэропорту, наблюдая за тем, как магазины один за другим опускали роллеты. Я пытался позвонить друзьям из телефона-автомата на втором этаже, но он только жрал монетки и что-то говорил по-французски; чтобы хоть частично компенсировать моральный ущерб, я оторвал телефонную трубку и швырнул ее в ближайшую урну. В интернет-кафе я безуспешно пытался угадать платный код доступа, а когда мне это надоело — решил пойти погулять по вечернему Брюсселю. Из аэропорта меня не выпустили по причине отсутствия визы; разозлившись, я пытался подраться с сотрудником паспортного контроля. В процессе задержания, поскольку я оказывал активное сопротивление охранникам, моя куртка как-то незаметно разорвалась пополам. Ночь я провел, ворочаясь на железной койке в крошечной камере. Утром меня в наручниках провели к трапу самолета.