Либерея раритетов - [45]

- Как с книгами в монастыре? Нашли их? - спросили из зала.

- Книги нашли. Их оказалось несколько сотен, ини отправлены в Москву на исследование. Часть из них потом вернется к нам и будет выставлена в музее.

А разыскал их ваш участковый Карзарян, который принимал непосредственное участие в раскрытии совершенных преступлений. Теперь им уже ничто не угрожает.

Я не случайно так подробно рассказал вам об этом деле. Возможно, кто-нибудь из вас слышал что-то такое об этих событиях или знает какие-то подробности, которые нам пока неизвестны. Мы обращаемся к вам за помощью. Если что-нибудь вам известно, сообщите участковому или позвоните нам по телефону. Можно просто по 02. Так, еще вопросы есть?

- Товарищ генерал, - обратился к Левко молодой парень, сидящий в первом ряду. - Я про книги ничего не знаю. А вот в газете недавно была статья про то, что у вас неправильно уволили одного из уголовного розыска. Что ж получается, провинился один, а наказали другого?

- Я знаю эту статью, - недовольно поморщился Левко. - Сейчас в газетах много чего пишут про милицию. И было бы хорошо, если бы тот, кто берется за эту тему, достаточно квалифицированно разбирался в ней. А еще лучше, был бы к тому же порядочным и объективным человеком. К сожалению, так бывает далеко не всегда. Автор статьи пошел на поводу у нечестных людей и опубликовал искаженный материал, который не только не соответствует действительности, но и оскорбляет тех, кто добросовестно выполняет свой служебный долг. В действительности дело обстояло так.

Наш бывший сотрудник допустил вопиющую безответственность, халатность, безразличие, как хотите называйте, к своим профессиональным обязанностям. Получив от гражданина заявление и другой материал, который был обязан тут же передать по назначению, он попросту забыл о них. А когда возникла опасность разоблачения, попытался всю вину свалить на своего товарища.

Поэтому и был уволен за дискредитацию звания офицера милиции. Чтобы придать своим действиям еще большую достоверность, он направил в инстанции, кроме подложного письма, еще и случайно попавшее в его руки действительное заявление по поводу недостойного поведения другого сотрудника. Хотя жалоба оказалась настоящей, к тому, кто в ней обвиняется, никакого отношения не имела.

- Это как же у вас получается? - возмутилась молодая женщина, до этого молча стоявшая у подоконника. - Опять своих выгораживаете? Как раньше...

Мельком взглянув на покрасневшего Карзаняна, Левко с улыбкой ответил:

- Никто никого не выгораживает. Если наш сотрудник провинился, я вам так и сказал, что мы его уволили. Но имя честного заслуженного человека трепать никому не позволим. Короче говоря, сожитель одной гражданки при знакомстве назвался именем нашего ветерана, ныне покойного, который в свое время арестовывал его за различные преступления. После того как этот мошенник оставил свою сожительницу, считавшую, что он работает в милиции, она написала на него жалобу в УВД. Вот и все.

...Проходя вместе с секретарем профкома и Карзаняном по территории фабрики к проходной, где его ждала машина, Левко ощущал неудовлетворение от только что закончившейся встречи. Как ни пытался он пробудить в собравшихся чувство негодования по отношению к преступникам, в том числе к руководившим коллективом до недавнего времени взяточникам и валютчикам, единодушной поддержки он не получил. Одни, он чувствовал это по реакции зала, оставались равнодушны, другие, видимо, вообще сомневались в справедливости предъявляемых Москвину и Поталову обвинений, законности их ареста и целесообразности привлечения к уголовной ответственности.

Это недовольство работой милиции часто проявлялось в последнее время, и чем чаще, тем больше чувствовал Левко свое бессилие одним махом изменить то, что складывалось в течение многих лет. И сегодняшняя беседа с рабочими - лишь крохотная песчинка в фундаменте, на котором предстоит возрождать авторитет милиции.

Распрощавшись с секретарем профкома, генерал предложил Карзаняну подвезти его до райотдела. Илья хотел было отказаться, но, взглянув на сердито сосредоточенное лицо начальника, не решился и полез на заднее сиденье. Вопреки установившейся практике, Левко сел рядом с ним, а не впереди. Машина плавно взяла с места.

- Скажи честно, Илья Степанович, - неожиданно заговорил генерал, который до этого, казалось, забыл о его присутствии, - ведь ты не очень сильно переживал из-за всей этой истории с заявлением?

Карзанян не торопился отвечать, и Левко продолжал:

- У меня такое ощущение, что ни ты, ни Логвиноз не придали этому особого значения. Со мной была подобная история. Я тогда ночей не спал, боялся, не разберутся по справедливости, с работы уволят. Я тогда только-только из обкома в УВД вернулся. Чего молчишь-то?

- Я не знаю, товарищ генерал. Чего мне было бояться?

- Это понятно. Если совесть чиста, то бояться, конечно, нечего. Но все-таки ведь здорово же переживал?

- Да ничего я не переживал. Некогда, да и...

- Нет, ты уж договаривай, друг любезный, раз начал.

- Это я так, не по делу.

- По делу или нет, а давай выкладывай.