На перевале Вильфранш в садике возле хижины, которую снимали Пьетрапьяна, комиссар Мюраз объяснял своему коллеге:
— Видимо, когда они появились, Пьетрапьяна играли в карты.
— Вы уверены, что их было несколько человек?
— Да, по меньшей мере трое, судя по следам… Они приехали на машине. Никаких следов борьбы… Похоже, их убили сразу… Предположительно из автоматов… Уже нашли несколько пуль.
— И ничего, что могло бы навести на след убийц?
— Увы…
— А бабушка?
— Она в доме с детьми.
— Как она?
Мюраз молча пожал плечами.
— Она не видела убийц? — спросил Сервион.
— Говорит, что нет.
— «Говорит»?
— У меня такое впечатление, что она боится.
— Я ее понимаю. Если они заподозрят…
— Да, конечно.
— Ладно, я с ней поговорю.
Базилия неподвижно сидела на стуле возле плиты. У ее ног на полу маленькая Роза играла с куклой. Двое старших — Жозеф и Мария — возились с конструктором.
Когда комиссар вошел в комнату, Базилия подняла на него глаза, и слезы покатились по морщинистому лицу. Оноре прошептал сдавленно:
— Бедная моя…
Она ничего не ответила, только горько кивнула. Сервион взял стул и сел напротив нее.
— Расскажите мне.
— Зачем?
— Мне нужно знать все, Базилия. Я заставлю их дорого заплатить за это!
— Это не вернет моих любимых.
— Да, это верно. Но я не хочу, чтобы они остались неотомщенными! Вы ведь знаете, как я любил их!
— Я знаю…
— Тогда скажите мне.
Она помолчала немного, потом начала рассказывать.
— Антуан, Доминик и Анна играли в карты. Я с детьми пошла в лес собирать травы. Вдруг я услышала автоматную очередь… В тот момент я ничего такого не подумала… Я считала, что к нам это не имеет никакого отношения… И только увидев их всех троих на земле, в лужах крови, я поняла… О! Эта кровь! Эта картина всегда будет у меня перед глазами, до самой смерти!
— Что вы сделали?
— Я сразу же завела детей в дом и закрыла дверь на ключ. Я не хотела, чтобы они видели. А потом уже пошла к ним… Они были уже мертвы… Изо всех ран текла кровь… Не знаю, как я не сошла с ума… Только мысль о детях поддерживала меня, ведь у них теперь никого, кроме меня, нет… Потом пришли люди… Они накрыли тела брезентом, женщины увели меня в дом… Кто-то из них сообщил в полицию. Вот и все.
— Базилия, я не верю, что вы мне сказали все, — тихо произнес Сервион.
— Почему?
— Я вас слишком давно знаю.
— Не понимаю…
— Вы прекрасно меня понимаете. Вы ведь видели этих бандитов, правда?
— Нет.
— Я уверен, что да. А если я скажу, что в этой банде был Фред Кабрис?
Она вздрогнула, и полицейский заметил это. Теперь он уже не сомневался, что она знает, по крайней мере, одного из убийц.
— Значит, вы знаете больше, чем я.
— Базилия, если вы назовете мне их имена, через час они будут за решеткой.
— Я повторяю вам, что…
— Ладно, успокойтесь, упрямая вы женщина!
Он кивнул в сторону детей.
— Вы молчите из-за них, верно?
— Кроме них теперь у меня никого нет.
— И вы опасаетесь, что они примутся за детей, если заподозрят, что вы были свидетельницей их преступления?
— Я ничего не видела! Я ничего не знаю!
Сервион помолчал немного, потом сказал:
— Базилия, вы понимаете, что своим молчанием вы предаете Антуана, Доминика и Анну?
— Я?
— Черт побери! Ведь вы фактически покрываете их убийц!
— Я ничего не видела, — упрямо повторила она.
Поняв, что он больше ничего не добьется от нее, комиссар встал.
— Ладно. Но я впервые вижу корсиканку, которая не хочет отомстить за своих близких!
Глаза старухи сверкнули, но она не проронила ни слова.
— Ладно. Давайте я отвезу вас с малышами домой, — вздохнул Оноре.
Фред был что называется красивым малым — высокий, худощавый, с черными вьющимися волосами и голубыми глазами. Он мог кому угодно вскружить голову.
Сидя в кабинете Сервиона он с некоторой тревогой поглядывал на комиссара, который только что вошел и мрачно уселся в кресло. Кастелле довольствовался простым стулом. Полицейские молчали, и Фред, наконец, не выдержал:
— Зачем вы вызвали меня, господин комиссар?
— Если ты еще раз откроешь пасть, когда тебя не спрашивают, я тебе влеплю такую оплеуху, что ты долго будешь помнить!
Фред заткнулся. Сервион, еще немного помолчав, произнес, не повышая голоса:
— Я не начинаю допроса не потому, что хочу заставить тебя понервничать. Плевал я на эти штучки! Я такими глупостями не занимаюсь! Просто я сейчас испытываю почти непреодолимое желание убить тебя и стараюсь взять себя в руки.
У Фреда пересохло во рту, и он испуганно переспросил:
— Убить меня?.. Но почему?
— Чтобы отомстить за тех, кого ты сегодня убил!
Бандит изобразил на лице полнейшее недоумение.
— О чем вы говорите, господин комиссар?
— Поберегись, Фред! Не доводи меня до крайности!
— Но…
— Рот закрой! Кастелле, дайте мне стакан воды.
Выпив, Оноре вытер губы и почти любезно спросил:
— Как дела у Анаис?
— У моей жены? — изумленно переспросил Кабрис.
— У нее все в порядке?
— Здоровье в порядке, а вот психологически…
— Да?
— Не очень-то весело сидеть в тюрьме, а ей там еще быть два месяца.
— Ну, теперь, когда ты сообщишь ей долгожданную весть, она почувствует себя лучше.
— Какую весть, господин комиссар?
— Что ты сдержал свое слово и отомстил за нее инспектору Антуану Пьетрапьяна.
— Каким образом?
