Лёжа со львами - [22]

Когда Джейн снова открыла глаза, прямо перед собой она увидела лицо какого-то мужчины. Он был похож на арабского шейха: смуглая кожа, темные глаза и черные усы, аристократические черты – высокие скулы, орлиный нос, белые зубы и вытянутая нижняя челюсть. Это был отец Мусы Мохаммед Хан.

– Слава Богу, – невнятно пробормотала Джейн.

– Я пришел, чтобы поблагодарить тебя за спасение моего единственного сына, сказал Мохаммед на дари. – Ты нездорова?

– Я вот-вот рожу.

– Сейчас? – спросил он озадаченно.

– Скоро. Помоги мне добраться до дома.

Он задумался – рождение ребенка, как и всё, имевшее отношение исключительно к женскому началу, считалось нечистым делом. Но его колебание длилось всего одно мгновение. Он помог Джейн встать и поддерживал ее, пока через жилую комнату она добралась до спальни. Потом Джейн снова опустилась на ковер.

– Сходи за кем-нибудь, кто бы мне помог, – сказала ему Джейн.

Он нахмурил лоб в нерешительности, ибо не знал, как поступить. В этот момент он выглядел по-мальчишески привлекательно.

– А где Жан-Пьер?

– Уехал в Кхавак. Мне нужна Рабия.

– Да, – ответил он. – Я пришлю свою жену.

– Прежде чем ты уйдешь…

– Да?

– Пожалуйста, подай мне воды.

Он был явно в шоке. Мужчина, прислуживавший женщине, даже если он подносил ей немного воды, – это было неслыханно.

– Из специального кувшина, – добавила Джейн. У нее всегда был под рукой сосуд с кипяченой отфильтрованной питьевой водой, только так можно было уберечь себя от многочисленных кишечных паразитов, от которых почти все местные жители страдали всю свою жизнь. Мохаммед решил пренебречь традицией.

– Разумеется, – проговорил он. Мохаммед прошел в соседнюю комнату и мгновение спустя вернулся с чашкой. Джейн поблагодарила его и с благодарностью отпила воды.

– Я пошлю Халиму за повитухой, – сказал он. Халима была его женой.

– Благодарю, – проговорила Джейн. – Скажи ей, чтобы поторопилась.

Мохаммед ушел. Джейн повезло, что это был Мохаммед, а не какой-нибудь другой мужчина. Другие наверняка отказались бы дотронуться до больной женщины. Мохаммед думал по-другому. Он был один из самых известных партизанских вожаков, фактически местным представителем партизанского командира Масуда. Мохаммеду было всего двадцать четыре года, но в этой стране он не считался слишком юным для того, чтобы быть партизанским вожаком или отцом девятилетнего сына. Он учился в Кабуле, говорил немного по-французски и понимал, что царящие в долине порядки не являются единственной формой допустимого поведения в мире. На него была возложена ответственность за организацию автоколонн в Пакистан и обратно для обеспечения жизненно важных поставок оружия и боеприпасов. Джейн и Жан-Пьер прибыли в долину с одной из таких колонн.

В ожидании следующих родовых схваток Джейн стала вспоминать ту ужасную экспедицию. Она считала себя вполне здоровой, спортивной и физически крепкой женщиной, способной весь день прошагать пешком. Но она не могла предвидеть нехватку пищи, крутые подъемы, суровые горные тропы и изматывающие расстройства желудка. Отдельные участки пути они преодолевали исключительно ночью в страхе перед русскими вертолетами. Порой им приходилось иметь дело также с враждебно настроенными сельскими жителями: опасаясь, что колонна спровоцирует нападение русских, местные жители отказывались продавать партизанам провиант, прятались за закрытыми дверями, или же отправляли колонну на какой-нибудь луг или в сад на расстоянии нескольких километров – вроде бы идеальное место для расположения колонны. Но потом выяснялось, что такого места в природе не существовало.

Из-за русских налетов Мохаммед постоянно менял маршрут. Жан-Пьер раздобыл в Париже американские географические карты Афганистана, которые оказались надежнее, чем те, что были у партизан. Поэтому Мохаммед часто заходил к ним домой, чтобы изучить местность по карте, прежде чем отправлять новую колонну. По правде говоря, Мохаммед заходил к ним чаще, чем требовалось. Он также чаще общался с Джейн, чем это обычно делали афганские мужчины. Он имел с ней несколько продолжительный визуальный контакт, нередко бросая тайные взгляды на ее тело. Джейн думала, что он влюбился в нее. По крайней мере, до тех пор, пока не увидел, что она беременна. Со своей стороны, Джейн проявляла к нему интерес, особенно в пору охлаждения ее отношений с Жан-Пьером. Мохаммед был стройным, смуглым и физически крепким, причем внимание Джейн первый раз в ее жизни привлек мужчина – махровый шовинист.

Она могла бы завести с Мохаммедом роман. Хотя, как и все партизаны, он был благочестивым мусульманином, это, наверное, не имело бы особого значения. Она помнила, как повторял ее отец: «Благочестие способно держать в узде слабое желание, но ничто не может противостоять настоящей страсти». Вторая часть этого высказывания привела ее мать в ярость. Нет, в этой пуританской крестьянской общине прелюбодеяния случались часто, как и в других местах, Джейн убедилась в этом, слушая пересуды женщин, приходивших на реку за водой или чтобы искупаться. Джейн было известно и то, как это происходит. Об этом ей рассказал Мохаммед.